- Жаль, на улице холодно, - я передёрнула плечами, несмотря на жар от камина.

- Это ты в горах промёрзла, сейчас мы уже на равнине, к тому же в Вителии, тут тепло.

- Хорошо, - я закуталась в плащ, потому что продолжала мёрзнуть несмотря ни на что.

- Не так, - Эйнар, подвесив котелок над огнём, шагнул ко мне, взялся за завязки плаща и потянул. – Надо его снять, тогда быстрее согреешься.

Я завороженно смотрела в его глаза, в них плясали огоньки. Полные губы улыбались, а руки… руки уже снимали плащ, отчего я вздрогнула, но уже далеко не от холода.

- Эйнар, - я смущённо кашлянула, - разве ты не можешь подогреть магией?

Это я о глинтвейне, если что, а не о себе. Хотя и меня можно было бы, наверное.

- На живом огне лучше, - он не отрывался от меня, буквально смотрел в душу. Руки легли на плечи, согревая не хуже пламени, а потом потянулись к шали, покрывавшей мою голову. – Ты прекрасна, я готов смотреть на тебя вечно.

И тут меня словно обдало холодной водой. Что же я наделала? Впрочем, волос уже не вернуть, разве только через несколько лет.

- Не на что смотреть, Эйн, я всё обрезала, - грустно ответила ему и принялась снимать шаль сама.

Первым моим желанием было скрыть от него свой недостаток, но я теперь не трусиха. Честное королевское слово!

Он убрал руки, чтобы не мешать, а в следующую минуту возмущённо воскликнул:

- Инни, что ты с собой сотворила?

Я горько усмехнулась, начала расплетать и без того разлохматившуюся косу.

- Зато меня не выдадут замуж за Аркелла. После того, как Филипп со мной разведётся.

Он застыл, глядя, как я распутываю пальцами спутанные пряди.

- С чего ты взяла, что Кнуд с Вальдемаром это сделают? – похоже, он тоже был в курсе, что собой представляет король Новарии.

- Потому что никто, кроме него, не согласится взять меня в жёны после такого позора, как развод, - я не стала склонять голову от жалости к себе, наоборот, вскинула её. – Но теперь этого не произойдёт. А когда волосы отрастут, я найду способ этого избежать другим способом!

Неожиданно воздух наполнился ароматом горячего вина и специй – похоже, уже закипело. Надо же, как быстро!

- Гордая, своенравная малышка, - Эйнар снял котелок с огня и поставил на стол, накрыл крышкой, чтобы настаивался. Повернулся ко мне, выдохнул, сделал шаг и раскрыл объятья.

Сильные, надёжные, в которые захотелось закутаться, спрятаться от всего мира.

- Я давно не своенравная, меня долго отучали от этого, - я потянулась к нему всем своим существом. – Но сейчас…

Он подхватил меня на руки, прижал к себе, сел на кресло, усадив меня на колени, и принялся гладить волосы.

- Я знал, что ты вырастешь красавицей, но ты стала ещё прекрасней, чем я мог себе представить, - его взгляд сиял, словно он гладил не жалкие остатки некогда роскошной шевелюры.

- А ты ничуть не изменился, разве что бородку отрастил, - я вконец осмелела (мне даже начало казаться, что я грежу) и… тоже подняла руки, начла гладить его лицо, запускать пальцы в непокорные вихры.

- Давно не брился, - его пальцы переместились с моих волос на лицо.

Он принялся гладить мои скулы, лоб, подбородок, один из них очертил контур моих губ…

- Я так соскучилась, - повторила произнесённую сегодня фразу, но с таким чувством…

- Я тоже, - он приблизился ко мне близко-близко, я даже дышать перестала.

От волнения не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, только смотреть в его сияющие голубые глаза и стараться не умереть от избытка чувств. Сердце буквально выпрыгивало из груди, кровь начинала закипать, когда он меня, наконец,… поцеловал! Ласково, нежно, совсем по-другому, нежели Филипп, вот только голова у меня закружилась куда сильней. Ой, кажется, не только голова кружится, тело тоже как-то странно себя ведёт! Сначала его начало трясти, а потом оно… онемело.