Теперь у меня не жизнь, а выживание.

Еле проталкиваю в себя остывшую кашу, делая вслед несколько глотков чая, а спину до сих пор жжёт от чужого взгляда. А я было надеялась, что уже перестала мозолить глаза.

Как только Верховный Страж покидает столовую, один из воинов достаёт записи, и зал принимается гудеть.

- Ставлю на рыжую, - внезапно доносится до моих ушей. Надеюсь, что сейчас говорят не о Луфе.

- А я на вон ту, - какой-то старик тычет пальцем в мою соседку по комнате. Потом принимаются ещё какие-то ставки, среди которых звучит и моё описание. И мне становится не по себе.

- У тебя есть деньги? – внезапно интересуется женщина рядом, но я лишь качаю головой. – Ни одной монеты? Эх, - грустно вздыхает. - Можно было бы поставить на кого-то из вас?

- Что они делают?

- Ставки. Кого первым из новоприбывших унесёт Готтард. Можно поставить просто на смерть или же на конкретную: от эрута, крапфа, сизого дыма или аргиллов. Тогда можно заработать больше. А были случаи, когда бросались с башни вниз. А, может, и не сами.

Отвечает спокойно, поднимается с места и уходит отдавать грязную посуду, а по моей коже шагают мурашки. В каждой избушке свои погремушки. Но здесь из выживания сделали своего рода шоу, тотализатор. Так чьей-то смерти будут искренне радоваться, а по поводу выживания другого злиться.

Я не хочу быть лошадью на скачках. На мгновение зажмуриваюсь, подавляя внутри нарастающую волну гнева, а потом выдыхаю негатив через рот. Отпустило.

Допиваю травяной чай, отправляясь к столу, на который сгружают все посуду. Столовая изрядно поредела. Все растеклись по делам. Гейла собирает наш отряд вместе и гонит дальше. И теперь нам предстоит распределение в кабинете Рудаи Вольц, куда заводят по очереди.

Заола пробирается первой и выходит с гордо поднятой головой. Не знаю, чем она угодила надменной экономке, но та определила её на кухню. И что-то мне подсказывает, что это одно из лучших мест в замке: сытое, спокойное и дающее определённые возможности.

Когда доходит очередь до нас, входим вдвоём с Луфой. У неё огромные испуганные глаза, и я сжимаю её руку, боясь быть выданной. Вдруг она сболтнёт лишнее?

- Назови себя, - требует Рудая, восседая на массивном стуле, больше похожем на трон. Вот они – амбиции. Быть «императрицей» в своей вотчине. За её спиной несколько портретов, на которых изображена женщина. И я понимаю, что это она: молодая, красивая, с эффектом улучшенного «фильтра» на лице.

- Эзра Финч, лана, - немного склоняю голову. – Прачка. А это…

- Что-то для прачки ты слишком хороша, - перебивает она меня, и что-то мне подсказывает, что Заола говорила в этом кабинете не только о себе.

- Вы слишком добры, - парирую. – Но мне не сравниться красотой с ланой на вашем потрете, - решаю польстить, потому что иного способа выжить здесь я не вижу.

Бровь экономки изгибается, а уголок рта приподнимается в усмешке.

- Ты находишь её красивой? – переспрашивает.

- Конечно, - понимаю, что Рудая честолюбива, но не глупа. Она играет со мной, прекрасно осознавая, что я в курсе, кто изображён на портрете. – Высокий лоб, говорящий об интеллекте, тонкий аристократичный нос, внимательный и цепкий взгляд. Художник к тому же умело подчеркнул кожу.

- Ты разбираешься в живописи?

- Немного, но я не рисую красками, это больше наброски.

Кивок головы в сторону, и передо мной тут же оказывается карандаш и лист бумаги, который приносит её помощница.

- Приступай, - требует Рудая, и мне кажется, что я на экзамене, от которого зависит наше дальнейшее благополучие с Луфой.