Встаю, цепляюсь за край кареты и, подтянувшись, вылезаю. Сначала внимательно осматриваюсь, но, как и подсказал мне слух, никого рядом не вижу. На секунду оглядываюсь внутрь: там на сидении черным пятном остается лежать мундир ор Файра.

Тёплый, из хорошей дорогой ткани и всё ещё хранящий его запах. Тут же вспоминаются нотки сандала, терпкий мускус. Когда слышу его, то чувствую себя… защищённой что ли. Даже несмотря на то, что хозяин сказал и сделал мне.

На мгновение задумываюсь, а не взять ли его мне. Но потом решаю, что наверняка на нем какие-то знаки отличия, и его непременно узнают, а потом доложат о том, где меня видели. Ну уж нет. Это мой шанс сбежать, и я им воспользуюсь.

Слезаю по погнутым рессорам и сломанным колесам на землю. Небо светлеет, поэтому темнота уже не скрывает последствий ночной стычки. Из троих лошадей на дороге лежит тело только одной: надеюсь, что остальные успели убежать.

Выжженная трава, обгоревшие стволы деревьев, куча оплавленного, искореженного металла, а среди всего этого — мои охранники. Я даже проверять не буду, живы ли они. И так по их позам все ясно.

Дрожь пробегает по всему телу, обхватываю себя руками и озираюсь по сторонам. Они говорили, что дальше по тракту постоялый двор, где мы смогли бы поменять коней. И что он должен быть к рассвету. Если так прикинуть, то мы не так далеко должны быть от него, могу постараться пешком дойти.

Мне все равно терять теперь нечего.

Поднимаю с земли металлический обломок, похожий на лезвие ножа, и сжимаю в ладони. Так себе защита, конечно, но, во-первых, внушает какую-то уверенность, а во-вторых, его можно использовать, чтобы что-то, например, перерезать или подковырнуть.

Узкая грунтовая дорога, петляя, тянется в даль. Сначала думаю идти по ней, но потом решаю, что так меня слишком хорошо видно, поэтому отхожу на несколько шагов вглубь леса и пробираюсь там. Да, чуть медленнее, но я никуда не опаздываю. Тем более, в чьи-то лапы или на тот свет.

Как и говорили охранники, где-то через полчаса лес редеет, а потом и совсем обрывается, а я оказываюсь на краю огромной степи у подножия холма, на котором расположена крепость, обнесенная высокой стеной из желтого кирпича с узкими бойницами. Внизу — укрепленные ворота. На самом верху холма — две высокие зубчатые башни, обнесенные еще одной стеной.

И это называется “постоялый двор”? Крупноват, однако. Вряд ли ор Файр, который думал о секретности моей поездки, планировал остановку тут. Но для меня сейчас единственный вариант разжиться едой и хоть что-то узнать об этом странном мире.

Теперь приходится выйти на дорогу, потому что спрятаться уже негде совершенно, а идти по хотя бы грунтовой, но дороге намного лучше, чем по невысокой, покрытой росой траве. Стараюсь не думать о ногах, которые я стерла до кровавых мозолей, жуткой жажде и желании где-нибудь прилечь и поспать.

На этой открытой площадке меня видно за километр, поэтому когда я подхожу к воротам, меня уже ждут. Или, как раз таки, не ждут.

— Побирушкам вход только по воскресеньям, — выставив перед собой копье, говорит один из охранников. — Иди отсюда.

Под глазами темные круги от бессонной ночи, а нос характерного сизоватого цвета, выдающий пристрастие к напиткам покрепче.

— Я ищу работу, — откашлявшись, но все еще хрипя, говорю я.

По идее даровая рабочая сила в таких крепостях должна быть нужна. А мне пока что на многое рассчитывать все равно не приходится.

— Ты? Работу? Да тебя даже в шлюхи не возьмут, — раскатисто начинает ржать второй, с залысинами до самой макушки. — Иди отсюда. К югу есть портовый город, может, там матросы хоть позарятся.