Я рассматриваю выпечку и не сразу понимаю, что меня смущает, ведь на самом деле внешне все очень красиво. А потом до меня доходит: нет аромата. Так хочется ощутить запах свежей выпечки со сладкой начинкой, а получается… Оно словно искусственное, ничем не пахнет.

Консул едва заметно морщится, а потом кивает своей свите. Они тут же подходят к Сайки и со всех сторон начинают изучать выпечку, а Рой снова переключает свое внимание на нас.

Толпа, которой сейчас дают и хлеба (все, что консул уже попробовал, раздается людям), и зрелищ, хищно ждет продолжения представления.

— Ваша милость, — кланяется сборщик налогов, принимая самый честный вид. — Работаем по выявлению незарегистрированных наемников и сокрытых доходов.

Консул с ухмылкой смотрит на сборщика налогов, потом на вытянувшихся в струнку стражников, а потом на свою свиту, которой быстро наскучило творение соседки и которая с интересом поглядывает на мои пирожные.

Первый порыв — перегородить им дорогу, чтобы случайно не повредили, но я заставляю себя остаться на месте. Они же должны оценить внешний вид: я специально измудрялась с рисунком из карамели.

Оставив пирожные на изучение подчиненным, Рой продолжает разговор со сборщиком налогов.

— Ну, я смотрю, нашли, господин Дорк? — поднимает бровь консул.

— Что? — напрягается сборщик налогов.

— Сокрытые налоги, конечно, — саркастически ухмыляется Рой, если это, конечно, его имя. — Казна города будет вам неимоверно благодарна за столь объемный вклад в нее. Подскажете, сколько?

Я замечаю, как стражники морщатся, один вроде как даже ругается беззвучно.

— Да, конечно, — выдавливает из себя Дорк и нехотя начинает развязывать сумку.

— Семнадцать гало, ваша милость, — вклиниваюсь я. — Как я понимаю, месячный налог с лавки за продажу хлеба, а также за нас с Лейтом.

Губы консула искривляются в усмешке. Он наклоняет голову набок, всматривается в лицо сборщика и щелкает пальцами. По дну сумки словно проходит тонкое лезвие, которое вспарывает ткань, и все монеты высыпаются на землю.

— Густав, собери, — приказывает Рой, и тот, который беременный таракашка, тут же кидается собирать деньги с пола. — Так я, по крайней мере, буду уверен, что все они доберутся до сокровищницы, а потом пойдут на благоустройство города. Вы ведь для этого старались, Дорк?

Сборщик налогов краснеет, потом бледнеет, и я даже думаю, не было ли в его роду хамелеонов. Но потом сжимает зубы и сухо произносит:

— Конечно же, вы правы, ваша милость, — он переводит тяжелый взгляд на нас с Лейтом, в котором мелькает мстительность. — И да, эта женщина тут работает без разрешения.

Лейт крепче сжимает мою талию, будто меня вот-вот должны у него забрать, а он не собирается отпускать меня. Эйну неприлично ругается, и я ловлю себя на мысли, что это не местное словечко. Но я его знаю… Может ли быть?...

Откидываю временно эту мысль, потому что сейчас важнее понять, как объяснить Рою, что я просто не знала, что нужно получать разрешение. Хотя, как говорится, незнание не освобождает от ответственности.

Консул делает два шага назад, отодвигает оставшихся двух мужичков от моих пирожных, которых, как я вижу, уже стало на два меньше, и берет с лавки еще одно. Я замираю. Кажется, что сейчас до мурашек, до боли в груди важный момент, от которого зависит, что меня ждет дальше.

— Вы ошибаетесь, господин Дорк, — произносит Рой и откусывает пирожное. — Этой девушке я сам лично вчера выписал разрешение на работу. И у нее будет завтра шанс лично забрать документ из моей башни.

Тут лицо сборщика налогов окончательно перекашивает, потому что он окончательно понимает, что он останется сегодня и без денег, и без меня как средства дополнительной наживы. Мне кажется, что он вот-вот набросится на меня несмотря на огромное количество народа, но тут мое внимание привлекает человек в белом камзоле, стоящий на другой стороне улицы, у лавки Эн Сайки и пристально разглядывающий меня.