– Что? – выдыхает, затаив дыхание.

– Давай, мы прямо сейчас поедем и купим тебе самокат.

– Правда? – смотрит на меня неверящим взглядом. В нём столько надежды, что моё сердце сжимается, а в горле застревает крик.

Мне хочется кричать от безысходности, от того, что завтрашний день может не наступить, ведь если не станет Насти, мне незачем будет жить. Но сегодня она хочет самокат, и я просто не имею права сказать ей «подожди немножечко, пока на самокат нет денег», когда её отец, наплевав на нас, уехал отдыхать. Меня швыряет из стороны в сторону и выкручивает от такого поступка.

– Правда, – шепчу, глотая разрывающую сердце ярость.

Обида, гнев, беспомощность – всё смешалось в моей душе. И только один светлый лучик придаёт мне силы сейчас не сломаться – моя дочь.

«Дыши, Яся. Дыши. Не пугай ребёнка своей истерикой!» – приказываю себе.

– Ура-а! – кричит Настя и так резко прыгает мне на шею, что чуть не роняет. Я едва не плюхаюсь на пятую точку прямо на улице! Но мне совершенно безразлично, что подумают обо мне случайные прохожие. Это такие мелочи, когда ты чувствуешь, как рядом с твоим стучит детское сердечко.

Ловлю её, крепко держу и мысленно даю себе слово, что на дочь у меня всегда будут деньги.

– Давай только зайдём домой и возьмём мамину сумку.

– И денежки! – подсказывает мне Настя.

– Конечно. И денежки… – повторяю эхом, возвращаясь в пугающую реальность.

Однако возле дома нас ждёт сюрприз в лице разъярённой Майки.

– Яся! Блин! Какого… – замолкает, мычит и отчаянно жестикулирует руками, но сдерживается при Насте. – Ты почему на звонки не отвечаешь?! – рычит на меня подруга, гневно сверкая глазами. – Я уже не бог весть что напридумывать успела!

– Я за Настей ходила, а телефон дома остался.

– Телефон она забыла! Я чуть с ума не сошла!

– Тётя Майя, а мы за самокатом сейчас поедем! – хвастается маленькая балаболка, переключая внимание на себя.

– Что? Каким самокатом? – получив сбой в программе, не может перестроиться Майя.

– За красненьким! – гордо выдаёт Настя.

– Красненьким? – Шахова таращит глаза, с непониманием глядя то на меня, то на Настю.

Ну да. По её меркам, мир на грани катастрофы, а мы о каком-то самокате…

– Ага!

– Красненьким… – перекатывает слово Майя с такой интонацией, словно пробует на вкус новое блюдо, но обороты сбавляет. – Красненький – это хорошо. А... – подруга замолкает и закрывает рот, поймав мой красноречивый взгляд. – А давайте я вас отвезу? – выходит из положения.

– Мам, – дочь дёргает мою руку. – Можно нам с тётей Майей?

– Конечно, можно, – разрешаю.

– Ура-а! Мам, идём скорее! Я писить хочу! – шепчет с несчастным видом, от нетерпения сжимая ножки, и мы торопимся домой.

На ходу снимаю Насте кроссовки и тоненькую курточку, и она бежит в туалет.

– Ясь, – зовёт Майка. – Не пугай меня так больше, – просит подруга.

– Май, ну ты сама подумай, куда я денусь? Дочь я не оставлю.

– Он точно забрал деньги?

– Точнее некуда. Сказал, занять у родителей, а он (возможно!) им потом их вернёт.

– Козёл! – отводит душу Майка, пока нет детских ушей.

Никак не реагирую, достаю упавший телефон, на котором тридцать два пропущенных вызова, и вопросительно кошусь на Майю.

– Что?! – с возмущением. – Да, я переживала! – оправдывается она.

– Прости. Телефон как-то выпал у меня из памяти.

– Ладно, проехали уже. Ясь, ты что будешь делать-то?

– Куплю дочке самокат.

– Это понятно. А на операцию деньги где будешь брать?

– Попрошу, сколько есть, у родителей.

– А если не хватит?

– А если не хватит, – а их, к сожалению, точно не хватит, – возьму кредит.