— Не знаю, мам. Я поехал, спасибо за чай, — я поднимаюсь, хлопаю отца по плечу, и пытаюсь обнять мать на прощание, но она хмуро уворачивается. Ну, окей, — у меня еще куча дел.

— Ты хоть почаще заезжай. А то что Эрик, что ты…

— Обязательно. С Ксенией не лютуйте. Она вчера себя прилично вела.

— Ступай уже, защитник, — подает голос отец, и я, хмыкнув, ухожу.

На улице я поднимаю голову, глядя на мрачное, грозовое небо. Черт, мне нужна сегодня хорошая погода. У меня был план на встречу с Никольской…

Я прикасаюсь к карману, в котором лежит Нокиа, и задумчиво иду к машине. Сажусь внутрь, достаю телефон и верчу его в руках. Воспоминания тут же накрывают меня с головой. Яркие, почти осязаемые, будто бы этот чертов кирпич — мой проводник в прошлое. Я давно не вспоминал детство. Может, поэтому всплывающие картины перед глазами странно и тоскливо резонируют где-то в груди.

Черт, но ведь столько лет прошло. И я, и Настя, и каждый из тех ребят, которых я знал, уже стали другими. Глупо думать, что какие-то старые сообщения в этом куске пластика могут что-нибудь изменить. 

Он может вообще не включиться. Я могу просто спросить Никольскую, что она мне писала, и просто поверить ей, потому что мы оба взрослые люди, и врать нам уже незачем друг другу. Начерта мне эти доказательства?

Но я все равно давлю пальцем на кнопку включения, и эти несколько секунд смотрю куда-то вдаль за стекло машины, на которое падают мелкие капли дождя.

 Прежде чем опустить снова взгляд вниз.

24. Эпизод 20. Настя

Регина возвращается спустя десять минут после того, как Элиас свалил. Она влетает в двери ресторана, будто за ней стая бешеных псов гонится, едва не сбивает меня с ног вместе с коробкой, и несется на каблучках в свой кабинет.

Мне ее немного жаль. Элиас, все-таки, поступил крайне некрасиво.

На улице я запихиваю коробку в грязную Газель. Рядом со звоном грохает еще одна, побольше, и Амина нервно сдувает с лица прядь волос.

— Достало, — произносит она, отряхивая свой костюм от белой пыли. Морщится, трет пальцы друг об друга, и продолжает со вздохом, — какого черта мы это все таскаем? Почему бы грузчиков не нанять?

— Сама сказала, что она в долгах…

— Ну и что?  Если бы Амир узнал, что я тут коробки тягаю — этот ресторан сегодня бы сравняли с землей! И меня бы больше не отпустили никогда работать… — со вздохом заканчивает она.

Я пожимаю плечами.

— Кажется, об этом все женщины мечтают. Тебе повезло с мужем.

— Да ну Насть! Мне что, дома сидеть и деградировать? У меня, между прочим, высшее юридическое!

Дверь ресторана неожиданно открывается, и на улицу выглядывает растерянная Регина. Она обводит медленно взглядом парковку и поджимает недовольно губы.

— Девочки, — неожиданно елейно окликает она нас, — не видели, как со стоянки машинка отъезжает? 

— Кака-ая? — нараспев интересуется Амина. 

— Черненькая, дорогая… спортивная такая.

— Не знаю, Регина Павловна… тут много машинок ездит. А мы коробочки грузим, не покладая рук.

Кажется, владелица громко делает «пффф». 

— Вот и отлично! Работайте! — резко произносит она и уходит обратно в ресторан. Я тихо хмыкаю. Она поняла, что Амина над ней просто издевается.

— «Черненькая, спортивная машинка»! — передразнивает презрительно девушка, — Мерс в AMG обвесе, блин! Хоть бы на перерыв отпустила, дура!

Да-а, Амина — это вам не тихая и скромная восточная девушка. 

— Там немного осталось коробок, Амин, — произношу я, глядя на забитую Газель, — скоро уже закончим.

— Ты скоро, а у меня смена сегодня… мне еще весь день на ногах стоять, — доносится до меня бурчание, и Амина резво топает обратно в ресторан, а я — за ней.