Сегодня вечером Ангелина переедет в мой загородный дом. От одной этой мысли меня бросало в жар. Напряжение тисками сжимало голову. Я уже сто раз пожалел, что затеял все это, но отступать было поздно.

Зазвонил мобильник.

– Как все прошло? – спросил Ренат.

– Все в порядке.

– Знаю, дядя заехал к нам с Аленкой, забирает ее с собой в Питер на пару дней, чтобы навестить бабушку. Мы тут с Иваном решили поехать в клуб к Гарику. – В голосе друга слышался смех. – Знаю, тебе сегодня не до этого…

– Я с вами, – перебив Рената, сказал я. – Встретимся там. – И повесил трубку.

Оттяну встречу с Ангелиной еще на один день. Пусть приезжает в пустой дом и обустраивается, а я напьюсь с друзьями и чуток остыну.

Я бросала в чемодан одну вещь за другой, даже не складывая. Снежана молча сидела на кровати, наблюдая за мной.

Вчера вечером, когда я вернулась домой после разговора с Борисом, мы поссорились, потому что сестра заявила, что не позволит мне расхлебывать все в одиночку. Слушать её я не собиралась. Все-таки я старше. Снежане придётся подчиниться. Так будет лучше для нее.

– Ну что ты дуешься на меня, как маленький ребёнок, Снежа? – нарушила я молчание.

– Я никуда не поеду, – замотала она головой. – Я не оставлю тебя здесь одну.

– Поедешь и оставишь, – возразила я. – Мы это уже обсуждали. Начнёшь жизнь с чистого листа где-нибудь подальше от Москвы, где-нибудь, где тебя никто не будет знать.

– И куда ты мне предлагаешь укатить? В Тверь или в Воронеж? – надула она губы.

– Да хоть в Якутск! Главное – подальше отсюда, – серьезно сказала я, не замечая ее сарказма.

– А ты?

– А я теперь… – Я задумалась. – Я теперь нелюбимая женщина нелюбимого мужчины.

– Я все же не понимаю, почему ты обратилась за помощью именно к Державину. – Снежана вскочила с кровати и, подойдя к чемодану, начала вытаскивать из него одежду. – Ведь это он во всем виноват.

– В чем – во всем? – Я забрала из ее рук скомканное платье и начала его аккуратно складывать.

– Ну, в том, что случилось с папой… и с нами.

Снежана с детства была максималисткой: для неё существовало только белое и чёрное, никаких полутонов.

– Послушай, – я взяла сестру за руку и усадила на кровать, разместившись рядом. – Борис Державин разорил компанию отца. В этом, конечно, его вина, но он не оставил нас на улице, не выкинул из дома, не лишил всех денег до копейки.

– Отцу пришлось продать дом на Ривьере и квартиру в Майами, – напомнила Снежана.

– Да, пришлось, но в том, что было дальше нет вины Бориса.

– Ты его оправдываешь?

– Ему не нужно мое оправдание…

Очень долго мы со Снежаной жили в неведении. Когда холдинг отца потерпел крах, на нашей жизни это почти не отразилось. Лишь позже до меня дошли слухи, что компанию отца прибрал к рукам Борис Державин, который теперь стоял во главе большой корпорации. На мои обеспокоенные вопросы отец лишь ответил, что ничего страшного не произошло, и теперь он займётся другим бизнесом. Может быть, денег станет меньше, но он уверял, что с его хваткой и связями он быстро раскрутится снова. Я просила его не принимать поспешных решений и все взвесить, все-таки с потерей компании наши счёта если и не обнулились, но изрядно поистрепались. Отец, однако, был оптимистом. Мы по-прежнему жили в шикарном доме, по-прежнему часто путешествовали, по-прежнему ни в чем себе не отказывали. Я даже магистратуру окончила во Франции, что стоило немалых денег.

Оптимизм отца стоил ему жизни. Примерно за месяц до трагедии я застала его в кабинете. Он сидел в затемнённом помещении и опустошал очередной стакан с ромом. Я и раньше замечала, что он стал больше пить, меньше разговаривать, реже выходить куда-то. Мне было удобно делать вид, что ничего не происходит, ведь отец всегда отшучивался. На этот раз я потребовала объяснить мне все.