– Далеко не отходи, Немой! – забеспокоился Чупав.

– Я тут, рядом, – улыбнулся я.

Отошёл за желтеющий куст орешника, оглянулся. Похоже, от костра меня не видно.

Давай, Немой! Перекидываемся!

В голове привычно-звонко щёлкнуло.

Я опустился на четыре лапы и ловко вскарабкался по обрыву наверх. Сейчас поглядим, где прячется этот Барджиль!

След шамана нашёлся почти сразу. Он, действительно, с самого начала шёл за нами вдоль берега. Вот неутомимый засранец!

Вот и хорошо! Не хотелось мне оставлять этого шамана гулять на свободе. Кто его знает – каких дел он успеет натворить, пока у нас дойдут до него руки?

Я неторопливо бежал вдоль следа, иногда поднимая голову, чтобы понюхать ветер и определить – не прячется ли Барджиль где-то поблизости.

К человеческому запаху примешивался другой слабый аромат.

Вдалеке я слышал ритмичное гудение бубна Айсака.

След пересёк небольшое высохшее болотце и скрылся в зарослях можжевельника.

Незнакомый аромат усилился. И вдруг плеснул в ноздри с такой силой, что голова закружилась. Упоительный запах затуманил сознание, я перестал соображать, кто я и где нахожусь.

Хлестнув себя хвостом по бокам, я помчался к источнику запаха. Но сверху вдруг упала крепкая верёвочная сеть. Я кубарем покатился по земле, пытаясь разорвать сеть когтями, и только надёжнее запутался.

А потом что-то сильно ударило меня по голове, и я вырубился на хер!

Я очнулся от того, что меня мерно раскачивало. Голова кружилась. Желудок подступил к горлу и застрял в нём противным комком, мешая дышать. Лапы нестерпимо болели.

Я с трудом приоткрыл глаза и увидел перед собой землю. Земля раскачивалась и медленно уходила куда-то назад. Это монотонное движение вызвало приступ тошноты. Желудок судорожно сжался. В пасти скопилась горькая слюна.

Я закрыл глаза и попытался просто дышать. Через некоторое время тошнота прошла.

Я снова открыл глаза, выгнул шею и попытался посмотреть вверх. Туда, где по моим ощущениям находились лапы.

Там они и были, все четыре. Их крепко связали верёвками и пропустили под верёвкой длинную жердь. На этой жерди меня несли вниз головой. А земля раскачивалась в такт шагам.

– Дядя Барджиль! Он очнулся! Князь нечисти очнулся!

Весёлый звонкий голос неприятно резанул по ушам. Я прижал их и инстинктивно зарычал. Точнее, попытался зарычать, но из пересохшей глотки вырвался только жалкий хрип.

Меня опустили спиной на землю и положили набок. Не бросили, осторожно опустили. Уже хорошо. С палкой между связанных лап я бы не смог извернуться и наверняка сломал себе позвоночник.

Надо мной наклонилось плоское, словно блин, лицо с чёрными густыми бровями и щёлками внимательных глаз.

– Очнулся, Немой? Как самочувствие?

Я понял только, что это человек. А человек – это опасность. Не знаю, откуда это взялось в моей памяти. Шерсть на загривке сама собой встала дыбом. Я оскалил зубы и зашипел.

Полосну, блядь!

– Дядя Барджиль, он тебя понимает?

Снова этот невыносимый звонкий голос! Ещё один человек?

Я попытался уловить его запах, но не смог. Ноздри были забиты какой-то дымной вонью, противной и приторной.

– Не знаю, Айсак! Князь нечисти должен быть хитрым – он может и притворяться. Но мы не будем рисковать.

Плоское лицо исчезло. Послышались короткие удары камня обо что-то твёрдое. Потом потянуло дымом.

Коричневая сухая рука поднесла к моему носу пучок горящей травы. Именно от неё шёл тот мерзкий запах, который забил мне ноздри, мешая думать.

Я сморщился и чихнул, но рука продолжала совать горящую траву мне в морду. Поневоле пришлось вдохнуть дым. Сознание стало уплывать.