7. Глава 7. Мирон

– И как это понимать? – заявившись в дом деда, первым делом поинтересовался я насчет кредиток.

Дед, сидя в кресле-качалке возле камина, лишь поправил на переносице очки сначала, потом разгладил складки на пледе, что лежал на коленях у него, и уже после взглянул на меня. Спасибо, дедуль. Я-то уж думал – не дождусь!

– А что случилось? – как ни в чем не бывало пожал он плечами.

Вот же хитрый жук. Знал прекрасно, что произошло, и вид делал, что запамятовал внезапно.

– Мои счета оказались неожиданно заблокированы. Все, – рыкнул я, откровенно злясь на этого старого манипулятора.

– Сочувствую, – зевнул он, переключив внимание на огонь, полыхающий в камине.

Замечательно поговорили, а главное, как информативно-то. Елки зеленые!

– И что дальше? – не отставал я, присев сбоку на диван.

Ждал от дедули ответа, ну хотя бы какого-то пояснения. Быть может, он уже успел меня и из завещания вычеркнуть?! А я жил и не догадывался даже о перевороте в нашем семействе.

– Дальше? – цокнул дед языком и взглянул так, что пот прошиб. Ох, не любил я его этот взгляд. Не сулил тот ничего хорошего.

Зато вот нутром ощутил, что старый лис недоволен, догадывался даже, чем примерно, но желал услышать от него, прежде чем открывать карты.

– Да. Мне занять место в переходе и стоять там с протянутой рукой? Или лучше начинать подыскивать картонную коробку поудобнее, чтобы переехать на теплотрассу?

– Для начала можешь взяться за ум, – пожал дед плечами, – завязать с гулянками и вот этим, – его рука потянулась к журнальному столику, на котором лежала кипа бумаг.

Я только прошипел недовольно, догадываясь, что дед не поленился и раздобыл все мои просроченные штрафы, которые я не успел оплатить.

– Пожалуй, придется. Денег-то на бензин у меня больше нет, – развел руками, надеясь где-то в глубине, что дедуля все-таки не бессердечный скупердяй и для любимого внука сделает исключение.

– Отец звонил, – продолжил он, бросив стопку мне на колени.

Квитанции рассыпались веером по полу, а я с пренебрежением взглянул на белые бумажки, понимая, что за ошибки приходится рано или поздно платить.

Санкции подъехали как-то рано, если честно. Я ожидал, что терпение деда кончится ближе к зимней сессии, но он решил сыграть на опережение. Загнал меня в угол и рад.

– Он тоже попал под раздачу? – усмехнулся я, питая глупые надежды, что и тому перепало за безответственный образ жизни.

– Он взрослый человек и волен жить так, как ему удобно.

– Напоминаю, – поднял я указательный палец, – мне почти двадцать один.

– Да что ты говоришь, Мирон?! – хмыкнул пожилой хитрец, который держал всю семью в страхе, что те останутся без многомиллионного наследства и им придется работать с восьми до пяти в душном офисе.

В такие моменты племянники деда становились белыми, как известка, а моя мать едва не доставала из сумочки флакон с нашатырем. Хотя кому, а вот ей грех вообще жаловаться.

– Я слишком много работал и мне бы пора уже на заслуженный отдых, но… Оставить бизнес, огромную компанию такому лоботрясу, как ты, это равносильно проиграть в карты все свое состояние. Мирон, ты не желаешь учиться, совершенствоваться. Просто прожигаешь жизнь, спуская деньги так, будто под кроватью у тебя находится печатный станок.

– Дед, закругляйся. Я все понял уже. Мне доверить семейный бизнес нельзя. Смою его в унитаз в рекордные сроки, – простонал я, устав изрядно слушать его нравоучения.

– Не перебивай, – жестко осадил он меня, заставив прикусить язык. – С завтрашнего дня ходишь пешком, питаешься в университетской столовой и учишься, потому что больше проплачивать твои сессии я не собираюсь. Отчислят, так в армию пойдешь.