— Зоя! — кричит ей вслед Людоедовна. — А ну вернись!

Но она не вернется, я это прекрасно понимаю. И я сейчас не только о том, что она убежала прочь из кабинета.

Однако я не могу оставить ее в таком состоянии. Вряд ли Зоя захочет меня видеть, вряд ли захочет поговорить, но, как бы там ни было, бегу вслед за ней.

Бегу, ругая себя на чем свет стоит. Этот промах будет стоить мне очень дорого. Ведь я влюбился в ту, в кого не должен был влюбляться.

И, кажется, сейчас в шаге от того, чтобы потерять её…

***
Зоя

Ярцев Тимур. Человек, который растоптал меня, буквально у всех на глазах проехался катком по моей гордости. Я уверена, что такого позора стены нашего университета еще не видели.

"Малышка, спустись на землю! Мне нужно получить «трояк» от Людоедовны и дело с концами"

Получил и свалил в закат. Ну как свалил, видимо, решил напоследок надо мной поиздеваться. Вместе со своей Марьяной, будь она не ладна.

Не просто поиздевались, они жестко подпортили мне жизнь.

Как вспомню тот ужасный день, мурашки по коже. Для стервы Ивашкиной нет ничего святого, раз она вытащила на свет чужое грязное белье. Как оказалось, для Ярцева тоже.

— Станислав Олегович, вы не против, если я, как актив группы, сделаю небольшое заявление? — Я даже предположить не могла, что стоит за этой, казалось бы, простой просьбой Марьяны.

Подумаешь, решила повыпендриваться и покрутиться перед всем потоком?

— Да, делай, — протянул удивленно Стас, которому было не до этого. Сегодня он был сам не свой.

Говорил о какой-то проверке и прессинге со стороны деканата, когда я подошла к нему за консультацией по проверочной работе. Мне всего лишь хотелось узнать, все ли с ним в порядке, ведь мы не виделись почти с того самого дня, как вытащили его из лап плохих парней.

Однако Марьяне приспичило устроить шоу.

— Так как дело касается вас, Станислав Олегович, будет правильнее, если вы сами все услышите. Вживую.

От ее обманчиво-приторного голоса стало не по себе.

А дальше...

Та самая запись, которая была лишь у одного человека. Чувствую, как спина покрывается неприятными мурашками, как стынет кровь в жилах. Оглядываюсь на студентов, к слову, сегодня здесь не только наша группа, весь поток, Карл! Они все слышали: по аудитории проносится гул, шепоток, местами даже смех. Переглядываются, переговариваются.

Господи, какой кошмар! Катастрофа!

Оглядываюсь на Ямпольского...

И он тоже все слышал! Не мог не услышать, мы с ним стоим в двух шагах друг от друга.

Стас! Человек, которому я на аудиозаписи так запальчиво признаюсь в любви!

— Что здесь происходит???

Ой, мамочки! В прямом смысле, ведь даже мама здесь!

Марьяна делает "доброе дело" и ставит запись на повтор. Мама с каждым услышанным словом округляет глаза, задыхается от возмущения. Не задохнешься тут. Это реально "ту мач", когда твоя младшая дочь признается в чувствах к жениху твоей старшей дочери...

Какой же это ужас!

Я хочу провалиться сквозь землю. Желательно прямо сейчас, сию же секунду!

Перевожу взгляд на Ярцева — он как истукан застыл на пороге. Точно не врубает, что происходит.

Ага, конечно, так я и поверила этому невинному видку! Настоящий дьявол во плоти!

Как он мог такое сделать??? Каак?

Если хотел насолить маме, то у него получилось на все пять с плюсом. Такого позора врагу не пожелаешь. Новости в универе разносятся быстро, а если знает целый поток студентов, то шансов скрыть что-либо нет. Ноль шансов, ноль. Зеро.

Тимур, словно выйдя из оцепенения, бросается к Марьяне и пытается вырвать у нее телефон из рук. Беспокоится за мою психику или продолжает доигрывать свою партию?