― Я с тобой постою. ― настаивает.

И это даже хорошо. Потому что, чем больше времени проходит, тем сильнее начинается вертеться всё вокруг. А затем уплывать, отбрасывая меня всё дальше от берега.

― Сейчас, я только…

― Поля? Черт. Полина, ты меня слышишь? ― последнее, что улавливаю прежде, чем, по всей видимости, теряю и сознание, и силы.

***

Резкий запах спирта и поток холодного воздуха из, вероятно, открытого настежь окна ― первое, что ощущаю, когда прихожу в себя и разлепляю сильно отяжелевшие веки. Голова такая неподъемная, что, пожалуй, её весом можно проломить бетонный мост. Не то, чтобы я очень хочу пытаться…

― По-моему это начинает входить у тебя в привычку, Архипова.

― Просыпаться и видеть ваши глаза? ― пытаюсь шутить, и он слабо усмехается.

― Погоди, я доктора позову.

― Не нужно доктора, я в порядке, ― делаю попытку подняться, но Огнев не позволяет. Мягко толкает так, что падаю обратно на подушки.

― Минуту, Архипова. Не спорь со мной хотя бы минуту.

Можно подумать, я много с ним спорю.

Мы сталкивались-то раза два от силы. За день. Три, если считать самый первый в фойе. Сталкивались, но практически не разговаривали. Когда тут успеешь поспорить?

― Полина верно? ― киваю, когда приятной внешности доктор в модных круглых очках садится рядом на стул. ― Как самочувствие?

― Я в порядке, ― повторяю громко, чтобы Огнев хорошо меня расслышал.

Может, у него пробки в ушах?

― Кроме головокружения, ― которое, по всей видимости, очевидно, ― есть что-то ещё? Тошнота? Сонливость? Боли?

― Нет. Ничего такого. ― отвечаю и кошусь на Егора, который продолжает стоять неподалеку, привалившись к стенке и недовольно сложив на груди руки.

И пока так же недовольно смотрю в ответ, Стас ― вроде бы так Огнев его называл ― поправляет липучку и включает аппарат давления.

― Шум в ушах? Нарушение сознания?

И хочется крикнуть: «нет!», но понимаю, что тогда бы соврала.

― Если только совсем немного.

― Давно в последний раз ели?

Вдох. Выдох. И до меня вдруг резко начинает доходить.

Я что, свалилась в голодный обморок?

В самом деле?

― Полина, ― торопит меня Огнев.

И по вибрирующей интонации чувствую, что после ответа мне несдобровать.

― Не знаю. ― выдыхаю, начиная усердно считать. ― Может, часов сорок назад.

Плюс минус.

Бум. Бам. Взрыв.

Хорошенький доктор оборачивается к Егору, а я замечаю, как на его скулах начинают буквально по швам трещать желваки. Совсем как в ту ночь в переулке три года назад…

Когда Стас встает со стула, забирая с собой прибор, мой, по-видимому, рассерженный босс по-дружески жмет ему руку.

― Спасибо, дальше я сам.

Дальше сам?

Это что ещё значит?

Что сам?

Когда отходит, перебираю в голове кучу вариантов, не самых, кстати говоря, для меня приятных. А, когда порываюсь подняться, Егор как раз возвращается обратно.

― Лежи, ― сквозит, и я будто под гипнозом прилипаю обратно к постели.

Даже возмутиться не успеваю, протягивает мне чашку и два кружочка в золотистой фольге, подозрительно похожих на шоколад.

― Что это?

― Чай и конфеты. Ешь. Стас сказал, тебе нужна глюкоза.

А, ну раз Стас сказал, то это, конечно же, всё объясняет.

― Ещё я заказал тебе овощной салат. Тебе нужно поесть.

Первое, что хочется ― спорить, но вспоминаю, что, по его словам, итак слишком часто это делаю и беру себя в руки. К тому же, я и правда голодная. Глупо это отрицать.

― Теперь мне нужно будет сдать анализы? ― спрашиваю, потому что интересно, о чем они ещё около минуты шушукались у двери. Доктора ведь обычно самому больному о его состоянии рассказывают, да? Ну в конце концов не начальнику ведь!