— Ты сам виноват.

— Я не люблю, когда меня дураком выставляют, — продолжает отчим, игнорируя мою реплику. — Поэтому подсуетился малясь…

— Короче.

— Короче, Алиска, твоему мажорику кранты. Ну если ты, конечно, не одумаешься и не станешь ему жизнь портить…

Все внутри холодеет от его слов. Вижу по глазам, что эта сволочь не шутит. Уж больно довольно улыбается, чуть ли не потирает ручки.

— Что тебе нужно? — стараюсь, чтобы голос не дрожал.

— Гордость свою уязвленную потешить.

— Не дождешься!

— Ну тогда беги ставить свечку за здоровье своего мажорика, — гогочет отчим, совершенно не заботясь о том, что может разбудить Пушинку.

— Ты не посмеешь! — шиплю я, сжимая кулаки. — Только попробуй причинить ему вред! Ты еще за прошлый раз не ответил.

— И не отвечу. У меня хоть и денег нет, как у него, — обводит руками вокруг себя, очевидно, имея в виду финансовое состояние Льва, — но я знакомыми нужными в свое время обзавелся. Они быстро на твоего милого дело заведут.

— Какое еще дело? Ты с ума сошел?

— Значит так, — глаза отчима сужаются, когда я его перебиваю. — Унижений я не потерплю, особенно от какого-то сопляка при бабках. На тебя он явно запал, и ты, Алиска, губу раскатала, раз думаешь, что вы теперь заживете другой жизнью. — Он делает паузу, словно смакует момент. — Не заживете.

— Говори, что тебе нужно и уходи.

— Даешь своему мажору отворот-поворот. Если я вас вместе увижу, так и знай, у него та-а-акие проблемы будут, мало не покажется.

— Мы итак не вместе.

— Да, конечно! — отмахивается отчим, не веря моим словам. Злость берет, когда сталкиваешься с его тупостью. Как осел, ей богу! — Короче, Алиска, лапшу будешь вешать кому-нибудь другому, а не мне. Если еще раз увижу вас вместе, твоему ненаглядному в машину подкинут запрещенные вещества и обыск с понятыми устроят. Так понятнее стало?

— Ты не посмеешь.

— Посмею. Разозлила ты меня своей выходкой. Семью у меня отняла, женушку любимую. — Гаденыш цокает языком. — За свои поступки надо отвечать, меня так еще в армии учили.

Ага, и мозги там все заодно и отбили, видимо, раз превратился в беспринципное животное.

— Хочешь жить спокойно с матерью и Пушинкой, прощаешься с ухажером. Мне плевать, как и что ты ему скажешь, но если вместе вас увижу, так и знай, проблем он не оберется. Я сегодня добрый, поэтому решил лично предупредить, а мог бы перед фактом поставить. Что скажешь, Алиска?

— Какая же ты… Ненавижу тебя!

— Не я такой, жизнь такая, дитя, — морщусь, когда отчим изображает добродетель. — Приходится чем-то жертвовать во имя любви. Я вообще, вот, семью обратно хочу…

— Ни за что!

— Алиска, сама еще на коленях приползешь. Мажорика рядом не будет, как тянуть будешь на себе мать с сестрой?

— Это не твое дело, сама разберусь.

— Ладно, — отмахивается отчим, судя по всему, пришедший сюда в первую очередь за тем, чтобы насолить мне и Льву, а не за тем, чтобы вернуть бывшую жену с ребенком. — Мне ровным счетом плевать, как именно ты будешь страдать. Может быть, к богатому отцу побежишь плакаться, но мы же уже проходили все это — дохлый номер.

И ведь он прав. Мой родной отец, Олег Ямпольский, даже не стал вникать в мои проблемы. Попросил, чтобы не возникла шумиха и чтобы я его не подставляла лишний раз. Откуда про это узнал отчим, тоже догадываюсь. Наверняка, мама в сердцах поделилась, возможно, ненарочно, но на эмоциях могла не сдержаться.

Как бы там ни было, проверять слова отчима на правду и подставлять Ремцова я не стану. Да и матери с Пушинкой нужна спокойная жизнь, поэтому будет лучше для всех, если я сделаю то, что может нам всем дать желаемое.