Я смотрю ему прямо в глаза, не отводя взгляда:

– Это мое условие. Либо так, либо никак. Можешь искать себе другую жену, согласную родить тебе наследника от рандомного мужика. Но моего согласия на ЭКО без этого ты не получишь.

Наступает тяжелая тишина. Данияр багровеет. Он привык к власти и к контролю. И сейчас, когда его планы рушились на глазах, он чувствовал себя беспомощным.

Я вижу, как борется его самолюбие, как он мечется между желанием получить наследника любой ценой и нежеланием допустить унижение.

Он смотрит на меня, словно видит впервые. В его взгляде – смесь ярости, отчаяния и… кажется, удивления. Да, я редко выступаю против Махдиева, редко что-то прошу у него, но он знает, что я тоже всегда получаю желаемое. Мы с ним в этом похожи.

Наконец, он выдыхает, откидываясь на спинку стула.

– Черт с тобой, Лейла, – цедит он сквозь зубы. – Только сделай это быстрее.

– Есть нюанс. Донор женат и из-за супруги отказывается мне помочь. У них там какие-то проблемы в семье.

– Так договорись с ними, нормально. Чего ты от меня хочешь? – поднимает на меня усталый взгляд. – Чтобы я сам пошел к ним? Не будет этого, Лейла. Это твоя проблема.

– Это наша проблема. Помоги мне ее решить!

– Заставить твоего доктора наполнить спермой стакан? Мне даже думать об этом противно. Так что не втягивай меня в свои интриги. И меньше распространяйся о моей проблеме. Если правда выйдет в народ – что ты сделала искусственное оплодотворение – пеняй на себя. Сделай всё тихо, Лейла. Тихо и без скандалов. Проколешься, я тебя накажу, – его голос становится чересчур суровым, аж мурашки ползут по коже.

– Не проколюсь. Просто найди нарушения в работе клиники и временно убери оттуда Аврору. Она мне мешает. И тогда все будет так, как тебе нужно, клянусь.

– Не можешь сама справиться с девчонкой – отступись. Сделай, как я сказал.

– Ни за что! Но мне нужны твои возможности, Данияр, – накрываю его ладонь своей и гипнотизирую его взглядом.

– Черт с тобой, Лейла, – повторяет он свою любимую фразу, и я расплываюсь в улыбке.

Я иду на шаг впереди тебя, Рори. Если ты сунешься к моему мужу – тебя ждет большой-большой сюрприз.

Любимый… Как же фальшиво это слово сейчас звучит в моей голове. Глубоко вдыхаю, чтобы хоть немного успокоить бешено колотящееся сердце и нажимаю на вызов.

Гудок… Второй…

– Аврора… Привет, дорогая! Как ты? – в голосе Тагира слышится обычная бодрость, будто ничего не происходит. Будто между нами не выросла эта чертова пропасть, заполненная ложью и молчанием.

– Привет, Тагир. Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

На другом конце связи на мгновение повисает тишина. Кажется, даже шум большого города, доносящийся из динамика, стихает.

– Да, Аврора, я понимаю. Нам действительно нужно поговорить. О многом.

Его тон становится более серьезным и настороженным. Это хорошо. Значит, он понимает, что мы достигли критической точки.

– Это насчет Лейлы…

– Аврора, пожалуйста, – Тагир резко перебивает меня. – Давай не сейчас о ней, ладно? Я сейчас просто… не могу. У меня тут совещание через пять минут, все горит. О Лейле мы поговорим, когда я вернусь. Хорошо?

Я чувствую, как злость, копившаяся во мне последние недели, начинает бурлить. Он всегда так делает. Уходит от неудобных разговоров. Прячется за работой, за командировками, за чем угодно, лишь бы не смотреть правде в глаза.

– Тагир, ты всегда так делаешь! Бежишь! Когда ты вернешься? Через неделю? Через месяц? Я устала от этих «потом» и «когда будет время»!

– Аврора, послушай, я… – он запинается. – Я понимаю, что ты злишься, но сейчас действительно не лучшее время. Я позвоню, как только освобожусь. Обещаю. Мне правда пора бежать. Целую.