Я изгой, и мне так стыдно за то, что я все это делала. Я не думала… не знала, что это приведет к таким последствиям.

Записки казались чем-то простым, неважным, это же просто буквы, но, как оказалось, они тоже способны убивать. Когда же я поняла, что мой слив информации причиняет боль, остановить эту машину я уже не могла.

Фари. Он меня невзлюбил с первого дня, но я его уважала все равно, ведь он был, конечно, прав насчет меня. А его жена Моника, их прекрасный маленький сын…

Они лишились отца и мужа, и ведь я тоже в этом виновата.

Если бы не я, у них все было бы как раньше. Брандо бы не ранили, не было бы покушений.

Я так виновата, и мне дышать от этого тяжело. Кажется, словно мои руки испачкались в грязи, и сколько теперь ни мой, они все равно грязные.

Савелий меня теперь даже по имени не называет. Сука, тварь, как еще там говорил? Много говорил, и это было больно слышать в свой адрес от того, кто еще совсем недавно шептал мне слова любви и с кем мы засыпали в обнимку.

Утром приходил следователь. Не знаю, откуда он узнал обо мне, похоже, кто-то в отделении все же вызвал милицию. Этот мент спрашивал имена, как и кто меня изнасиловал, просил написать все, угрожал даже, а я слушать все это не могла, мне было просто больно.

Потом Игорь зашел, выпроводил следователя, но легче от этого не стало.

– Если хочешь, можешь написать заяву на Крутого. Ее примут, и нет, это не я вызвал ментов. Медсестры проболтались. У нас такие пациенты, как ты, нечасто, сама понимаешь.

Смотрю на Погосова. Игорь – хороший врач и человек нормальный, почему он мне помогает? Не знаю, вот только смысл мне писать заявление на Крутого, если я уже практически труп?

От этого ничего не изменится, кроме того, что он еще сильнее обозлится на меня, да и толку? С его влиянием это будет просто бумажка на ветру.

***

– Даша, тебе больно глотать?

Игорь подходит ближе, осматривает шею.

Киваю, первые два дня горло огнем просто горело, а сейчас лучше, но глотать больно все равно, хотя и не в этом дело.

Мне ничего не хочется, зачем кормить тело, если я знаю, что мне остались считаные дни, а может быть, часы, когда Он придет снова и на этот раз добьет меня.

– Ты все еще ничего не ешь, и меня это очень беспокоит. Капельницы – это не замена питанию, чтоб ты знала. Значит, так, Даша, давай посмотрим до завтра, если лучше не станет, будем кормить тебя через зонд. Если ты не начнешь говорить, я вызову психиатра. Пока не вижу другого выхода, прости, – сказал глухо Игорь и ушел, стало снова тихо в палате. Все это время я даже не смотрела на него, пялилась как мумия в окно, желая, чтобы он ушел поскорее.

Страшно ли мне, что придет психиатр? Нет. Я, честно говоря, надеюсь не дожить до этого момента.

Закрываю глаза, а там картинки. Черно-белые и цветные, кровавые.

Как будто это просто фильм и со мной такого никогда не могло случиться. Это не моя жизнь, я такого не выбирала. У меня вообще было смутное представление о будущем, но такого ада я не хотела.

Я думала, что у меня будет как у всех: семья, работа, учеба, а на деле вышло ни-че-го. Все разрушилось, я не успела этим насладиться и вкусить любви. Я только-только начала чувствовать это, и все закончилось.

День, еще день, я все время откладывала и не рассказывала Крутому правду, а потом стало поздно. И нет больше любви у него ко мне. Она кончилась, разбилась, превратившись в ненависть.

Когда это началось, когда я попала в этот взрослый мир, я не знаю. Все так быстро, зачем это все, кому?

Вот я еще хожу в школу, мама дома печет торт, Алиса совсем маленькая. Мы были счастливы тогда, а после мамы не стало, и я должна была быть просто старшей сестрой.