Катя спала почти до вечера. Иногда громкие звуки вырывали ее из тяжелого сна, но она тут же погружалась обратно. Кто-то таскал воду из колодца, кто-то стучал крышкой поганой ямы, кто-то визгливо ругался, кто-то шелестел сеном и разговаривал, внизу всхрапывали кони. Она спала.

Проснувшись, она поняла две вещи: во-первых, ей хочется в туалет, во-вторых – она помнит всё.

Спускаться из своего убежища и искать укромный уголок девушка побоялась. Но и терпеть было невозможно. Она отползла по сену в сторону, прогребла дырку до щелястого дощатого перекрытия и… «Прости, лошадка!» – извинилась она мысленно перед конем, который стоял внизу в стойле, не реагируя на журчание. Зато теперь ей стало гораздо легче.

Катя вернулась на свое лежбище и стала приводить свои знания в порядок.

* * *

Ее тело принадлежало крестьянской девушке из вольной деревни, ее звали Гнешей, Гнеськой, Ганей или Агнией – в зависимости от обстоятельств.

Этой весной девушка стала невестой. Она расшила узорами рукава и вороты своих рубашек, в надежде найти достойного жениха и осенью сыграть свадьбу. У нее уже и сундук с приданым был – две мягкие подушки, пух для которых она щипала своими руками, простыни и скатерти, вышитые ею полотенца и наволочки, большое стеганое одеяло, сапожки красные, сшитые сапожником по ее ножке, юбки и жилетки зимние шерстяные, платки вышитые, в которых ей очень хотелось пройтись, но пока было нельзя – только после свадьбы. Ну и прочее по мелочи – отрезы полотна, рубахи, простые юбки и косынки, посуда кое-какая.

«Эх, кто-то уже распотрошил сундук с девичьими надеждами и примерил мои красные сапожки!» – пожалела Катя.

Гнеся красавицей не слыла. Лоб у нее был недостаточно высоким и выпуклым, и глаза слишком глубоко сидели, и щеки слишком румяны. Зато у нее были крутые широкие бедра.

«Такие бедра, – хвалила ее тетка: – Большая удача и для тебя, и для твоего мужа. Много детей родить сможешь».

Широкие бедра – это важно. Мать Гнеси родила ей двоих братьев и сестру, а потом умерла родами. Деревенская бабка помочь ей не сумела, а на услуги ведьмы у крестьян денег нет.

«Какие бедра! Какие дети! Катя, опомнись!» – встряхнулась девушка. Эмоции тела затягивали ее.

Итак, Гнеся вышила узоры на рукавах своей рубашки и стала заплетать косы по-взрослому.

Хотя красавицей ее не считали, нрава она была веселого, здоровая, работящая, и бедра широкие, опять же… Нашелся ценитель и на ее достоинства. Сначала он ее поджидал у колодца на их конце деревни, чтобы поздороваться и перекинуться парой слов, как-бы случайно. Бывало, ее отец выглянет со двора и зовет Гнеську со смехом: «Смотри, твой ухажер опять около колодца трется». Девушка краснеет, как маков цвет, все бросает, хватает деревянные ведра и коромысло и бегом к колодцу – узнать, чего пришел. Потом они стали под ручку по главной улице ходить, а потом – по вечерам на лавочке перед двором сидеть. Как темно становится, парень лез обниматься и целоваться. Гнеся от жарких объятий становилась совсем дурная и ей ужасно хотелось замуж. Но до осени было нельзя.

Жених у девушки был неказистым простым парнем. Ни силой, ни умом не выделялся, еще и щербатый был на один зуб. Но воспоминания о нем вызывали в теле приятное томление.

Жизнь девушки текла своим путем, и ей уже виделись в мечтах дом, крепкое хозяйство и десяток здоровеньких детишек.

А потом началась война. По реке со стороны моря приплыли на своих длинных лодках норды.

* * *

С нордами княжества воевали уже лет пятьдесят, а может и больше – даже глубокие старики не помнят времен, когда нордов не было.