– Что на сей раз, мистер Миллер? Вазелин есть? Туговато придется, если я в этом хоть что-то смыслю. Впрочем, идея неплохая. Выясним, по крайней мере, гермафродит она или нет. Глядишь, обнаружим какой-нибудь рудиментарный отросток…

Стася уже сняла блузку и демонстрировала восхитительную грудь с коралловыми пипочками.

– Здесь всё в норме, – констатировал Кронски, ощупав грудь. – Штаны долой!

Тут Стася сломалась.

– Не здесь! – взбрыкнула она.

– Где пожелаешь, – согласился Кронски, – хоть в сортире.

– А почему бы вам не переместиться в Стасину комнату? – возмутилась Мона. – Это же не сеанс эксгибиционизма!

– Вот-те на! – разочарованно протянул Кронски, бросив в их сторону сальный похотливый взгляд. – А я уж было решил, что идея как раз в этом.

Он прошел в соседнюю комнату и через минуту вернулся с черным саквояжем.

– Для проформы я прихватил с собой необходимые инструменты.

– Смотри не сделай ей больно! – крикнула Мона.

– Сопротивляться не будет – не сделаю, – успокоил он. – Кстати, как с вазелином? Нашли? Если нет, сойдет и оливковое масло… да и сливочное тоже.

Стася скривилась.

– А без этого нельзя? – спросила она.

– Тебе решать, – пожал плечами Кронски, – все зависит от того, насколько ты чувствительна. Если послушаешься меня и не будешь дергаться, все пройдет хорошо. А понравится – могу предложить альтернативный вариант. Инструмент при мне…

– Ну нет, это уж слишком! – воскликнула Мона.

– А что тут такого? Или ты ревнуешь?

– Мы пригласили тебя как врача. Здесь тебе не бордель.

– Будь мы в увеселительном заведении, вы бы от этого только выиграли, – съязвил Кронски, – она-то уж точно… Ну ладно, давайте будем закругляться.

С этими словами он взял Стасю за руку и отвел ее в маленький закуток рядом с туалетом. Мона хотела пойти с ними, дабы удостовериться, что Стасе не сделают ничего плохого. Но Кронски и слышать об этом не желал.

– Я здесь по долгу службы, – пояснил он, довольно потирая руки. – А что касается вас, мистер Миллер, то не пойти ли вам немного прогуляться?

– Нет-нет, останься! – взмолилась Мона. – Я ему не доверяю.

В результате мы с Моной остались дома и принялись молча вышагивать взад-вперед по продолговатой комнате.

Прошло пять минут, потом еще десять. Вдруг из смежной с туалетом комнатки донесся пронзительный вопль:

– Сюда! Скорее! Он меня сейчас изнасилует!

Мы ворвались в комнату. Так и есть: Кронски со спущенными штанами, красный как рак, пытается взгромоздиться на Стасю. Мона тигрицей набросилась на него и оттащила от кровати. Стася не мешкая вскочила на своего мучителя верхом и принялась что есть мочи колошматить его и драть ногтями. Бедняга до того ошалел от столь стремительного натиска, что был практически не в состоянии защищаться. И если бы я не вмешался, они наверняка выцарапали бы ему глаза.

– Скотина! – вопила Стася.

– Садист! – вторила Мона.

Они подняли такой хай, что я забеспокоился, как бы не нагрянула квартирная хозяйка с тесаком в руках.

Пошатываясь, Кронски поднялся на ноги, штаны – по-прежнему у лодыжек. Собравшись наконец с силами, он затараторил:

– С чего это вдруг вы так переполошились? У нее, как я и предполагал, все в норме. Я бы даже сказал, чересчур. Вот я и возбудился. В этом-то чего плохого?

– Да, – подхватил я, переводя взгляд с одной на другую, – в этом-то чего плохого?

– Гони его вон! Кыш отсюда! – не унимались они.

– Да ладно вам! Подумаешь, беда какая! – сказал Кронски, растекаясь сладкой патокой. – Вы сами попросили меня ее осмотреть, хотя знали, как, впрочем, и я, что физически