– Ты должен спасти наших детей из лап культистов, будь они трижды прокляты. Пришли средь ночи в деревню, стали по домам стучаться, про своего богомерзкого бога талдычить, а я очень поспать люблю. – Верно Таран? – спросил у грузного мужика рядом. Тот часто закивал, будто вспоминая что-то страшное. – Ну, я и притопил одного в своём колодце, – продолжил он. – Остальные доброго намёка не поняли. Сказали, что за наши грехи заберут самое ценное что у нас есть – детей. Мы с парнями пытались остановить, похватали вилы, да куда нам тягаться супротив толпы магов. Связали какой-то своей магией, похватали малых, да ушли.

– А куда ушли, можно узнать?

– Дык известно куда. Их богомерзкий божок – Нергал, обожает кладбища, будто там мёдом помазано. Да я тебя отведу, не переживай. Тут совсем рядышком, напрямик через речку. Мы если надо, тоже поможем, только свистни.

Сразу трое широкоплечих селян шагнуло вперёд, но я поднял ладонь, останавливая:

– Спасибо за предложенную помощь, но я всего лишь скромный слуга. Моя госпожа справится с вашим заданием одна. Сам видел, как со ста шагов, дракону глаз вышибает. Вы бы лучше подробнее дорогу описали, а дальше мы сами. Андерстенд?

Мужик почесал голову. То ли припоминая английский, то ли впитывая в подкорку новую инфу. Взгляд под густыми бровями заметался между мной и рыжей наёмницей.

– Вот сколько чудес в жизни поведал, но бабу-авантюриста впервые вижу. – Ладно, раз дракону глаз натягивает, ну или что она там умеет, то пусть попробует.

Мужик присел на корточки. В мясистых пальцах возник прутик, которым стал зачертить по земле линии, попутно объясняя тайный смысл каракуль:

– Пойдёте на юг, пока не упрётесь в речку. Быстрой зовём. За ней пшеничной поле, а как перейдёте и его, увидите здоровенный холм с плоской вершиной.

– Я так понимаю, наверху и есть Ваше деревенское кладбище? На мой взгляд, слишком далеко от деревни. Мёртвые спят спокойнее, когда рядом родня. Если не перенесёте, однажды придут проведать.

– А Вы случаем некромантом не подрабатывали? – шутливо поинтересовался мужик, ожидая ответной улыбки, но я по-прежнему смотрел серьёзно.

Помог Клариэль взобраться и направил Обжору к обочине, туда где виднеется извилистая козлиная тропка. Люди расступались, провожая нас печальным взглядами. Что могут всего двое против толпы. Но надежда, как и настоящая любовь, уходят последними.

4. Глава 4

Речка на поверку оказалась стоячим болотом. Обжора громко фыркал, нехотя опуская копыта в липкую грязь, и явно не одобряя поспешное решение хозяина. Эльфийка часто оглядывалась на дорогу, оставленную позади. Наверное, молча проклинает меня. Зачем кому-то помогать, когда и без того полно дел. Подол её серого плаща практически плыл по мутной воде, пугая своим видом лупоглазых жаб. Потом придётся выстирывать от тины и грязи, а это выходит за обычные обязанности проводника. Когда наконец выбрались, Обжора затряс гривой, разбрызгивая липкую грязь нам в лицо. Я подумал, что нервы Клариэль не выдержат, бросит всё и придётся добираться самому, но впереди нашлось то самое пшеничное поле, за которым, поднимаясь из земли коричневым наростом, виднеется силуэт холма-кладбища. Я предполагал увидеть золотые колосья, среди которых гулял в далёком детстве, и если получится собрать зёрен в дорогу, но порой ожидание и реальность ходят разными тропами. Обжора весь напрягся, копыта с осторожностью ступали по растрескавшейся земле, готовясь в любой миг сорваться в стремительный галоп, а я мимоходом рассматривал окружающий пейзаж. Кое-где сохранились едва живые пожелтевшие сорняки. Ветер подбрасывает солому и испорченные неизвестной заразой зёрна, закатывает в щели, похожие на раскрытые рты. Внезапные вихри собирают мусор, порой вырастая по конскую грудь, и снова рассыпаются по сухой земле. Над безжизненным полем кружат стаи ворон, перекликаясь противными голосами. Краем глаза я присматривал за необычными пугалами, оставшимися не у дел. Вряд ли крестьяне вырезали в тыквах хищный оскал, в котором, если присмотреться получше, торчат иглы зубов. В глазницах тлеет знакомый каждому некроманту зелёный огонёк.