─ Как же все было, мой Мастер? ─ еле слышно спрашивает Саба.
Сколько же в ее тоне вызова. Бодаться со мной вздумала.
─ Ты действительно поехала в тот клуб. Даже вошла туда, но так и не добралась до игровой. Позорно сбежала, поняв, что не сможешь подчиниться другому. Так все было, девочка?
─ Я дошла до игровой, мой Мастер. Но поняла, что хочу принадлежать только вам. Умоляю вас, накажите меня! Так жестко, как никогда. Я была очень плохой девочкой. Я врала…
─ Ты сбежала от меня, ─ выдыхаю я вместе с дымом и болью.
─ Сбежала, мой Мастер, и пожалела об этом. Накажите меня и сделайте вновь своей Сабой.
─ Скажи, что любишь меня и всегда будешь моей, ─ требую я, изголодавшийся по этим ее словам, которые некогда кормили меня и насыщали.
Злость. Бешеное желание, которым пульсирует каждая клеточка тела. И любовь, которую я сегодня проявлю крайне извращенным способом. А еще это тест на доверие. Она держит в руках мое сердце, а каблуком пригвоздила душу. Но готова ли моя Лера на очередной прыжок веры спустя эти пять лет?
Сегодня мне понадобится много аксессуаров. Первый ─ мой самый любимый ─ представляет собой жесткую кожаную планку, к которой крепятся две пары манжет и ошейник. Верхняя фиксирует руки за спиной так крепко, что закованная может двигать только пальцами. Однако этого мало, и я затягиваю на щиколотках нижние манжеты, которые лишают возможности разогнуть спину и колени. Все, что доступно, ─ это чуть привстать или лечь, и то с моей помощью. Захочет поменять позу сама ─ нелепо завалится на спину, либо и вовсе «клюнет» лицом в пол.
Конструкция почти полностью лишила трепещущее тело подвижности и зафиксировала в почтительной позе: на коленях у моих ног. Но еще не все ремни затянуты и не все аксессуары на своих местах. К верху планки прикреплен ошейник, усиливающий и без того обездвиживающий эффект аксессуара. На пару секунд освобождаю ее шею от кожаного «ожерелья» и тут же облачаю в новое, прикрепленное к планке.
Осталась совсем мелочь: вставить в дерзкий ротик кляп, представляющий собой черный шарик на ремешках. Она не любит его по одной простой причине. Если тебе вставили подобный кляп, глотать слюни ты уже не можешь ─ так и пускаешь их, пока Хозяин не расстегнет ремни и не позволит выпустить шарик из затекшей челюсти.
Подношу кляп к ее рту и кожей улавливаю секундное замешательство. Неспособность остановить меня словом ─ это тот еще удар по психике, почти такой же болезненный, как ложь, которой она будила во мне зверя. Что ж, пробудила, и теперь придется заплатить за каждое слово.
─ Стоп-слово на сегодня отменяется, ─ ледяным тоном заявляю я, и Саба словно в подтверждение своему упрямству открывает рот и закусывает плотную резину, ─ но, если ты все же захочешь мне что-то сказать, крепко сожми пальцы на правой руке в кулак. Кивни, если поняла.
Кивает, заглянув напоследок мне в глаза. От того, что я вижу в огромных влажных, идеально-черных зрачках, меня кидает в пот. Вместо страха и упрямства там только огромное желание отдаться. Отдаться всецело моей воле.
Поднимаюсь на ноги ─ и так слишком долго провел с ней на одном уровне, пока стреноживал ─ и иду к столику с аксессуарами. Смотрю на все эти заманчивые девайсы и чувствую себя мальчишкой в кондитерском магазине. Возбуждение нарастает от одного только предвкушения, которое я старательно растягиваю не только для себя, но и для нее. Саба почти полностью обездвижена и лишена возможности говорить. Моя девочка может только смотреть, и я не отказываю ей в маленьком шоу. До садизма неспешно натягиваю на правую руку тонкую кожаную перчатку, которая такая мягкая, что идеально обтягивает пальцы. Сегодня пригодится только одна и, увы, это не ее любимый латекс.