– Ох, да не дёргайся ты, – отмахнулась она, – это просто опыт и моя наблюдательность. Возможно, ты не в курсе, но ведь это я вчера битых три часа лепила из бледненькой осунувшейся горемыки очаровательно трогательную принцессу. И, знаешь, мой дорогой, редкое имя «Гена» до неприличия часто срывалось с губ чужой невесты. Я и не сразу сообразила – сперва подумала, что так зовут её жениха... но жених-то у нас Стас, а о нём бедная девочка ни разу не упомянула. Не знаешь, почему? Неужели там всё настолько плохо? Я хотела позднее у Эллочки расспросить, но раз уж ты здесь…

Инесса выжидающе уставилась на меня, а я сгрёб с тарелки сразу несколько блинчиков и, скомкав, запихнул себе в рот, чтобы слова не обогнали бурлящий мыслительный процесс. Кажется, мелкой занозы Наташки становится в моей жизни слишком много. Да в ней вообще до хрена стервозных баб.

Жорик, который до этого момента очень внимательно слушал Инессу, теперь тоже выпучил на меня горящие от любопытства глаза, так и не донеся бутылку до стакана. Я давно подозреваю, что Жора всё понимает по-русски, только не говорит почему-то. Прямо как собака. Хотя, думаю, что в его случае это самая правильная тактика.

– А мажет, Наталья ошиблась и вышла не за того мужчину? – не унимается Инесса и смотрит на меня так, будто уверена, что именно я и есть ТОТ самый, нужный Натахе мужик. На хер я должен всё это слушать?!

– Да всё у них там отлично! – бросаю раздражённо и запоздало отдираю со сковороды подгоревший блинчик. – Обоюдное согласие супругов, слияние капиталов, безбедное будущее…

– А любовь?! – прервала меня Инесса. – Вы же, молодые, вечно спешите и думаете полужопиями, а отсюда и результаты. А всё потому, что рядом не оказалось доброго человека, который подскажет, вовремя остановит. Понятно же, что девочка запуталась, плохо ей… а значит, рядом с ней не тот человек. Так может, ты всё-таки знаешь, кто ей нужен?

– Знаю – экзорцист! – рычу так, что Инесса вздрагивает. – И каждой бабе – по заклинателю нечисти! Вы ж все кровопийцы!

– Да! – радостно встрепенулся Жора и отсалютовал мне бутылкой.

– Манда! – припечатала предводительница всех чертей и, отняв у взбунтовавшегося грека штоф, наполнила пузатые бокалы. И сразу взгляд стал кротким, и голос нежным: – Ты не волнуйся, Геночка, лучше бросай свою вредную стряпню и иди, выпьем с тобой за любовь и взаимопонимание.

Ну если за понимание, то можно. Согласно кивнув, я выключил плиту и уселся за стол.

Выпиваем молча. Я закусываю огненную жидкость манной кашей, Жора – промасленными сладкими блинчиками, а Инесса – арбузом.

– Геночка, соколик мой, – после третьего стакана эта хитрюга придвинулась ко мне ближе. – Ты сегодня какой-то непривычно тихий… Признайся, мой золотой, тебя что-то расстроило? Может, у тебя неприятности на личном фронте?

– Да нет там никаких неприятностей… там вообще пусто! – и, расплывшись в улыбке, я поднял стакан. – Но на такой случай, друзья, у нас есть вискарь.

– Быля́т! – горестно выругался порядком окосевший Жора и потянулся за бутылкой, а на пол со звоном посыпались столовые приборы.

– О! Нож и вилка, – я кивнул на мини-погром, – сейчас ещё кто-то придёт.

– Скорее, кое-кто на хер уйдёт, – строго рявкнула Инесса, стрельнув взглядом в Жорика, и снова переключилась на меня. – Гена, да почему ж нет никого? Ты ж у нас парень – хоть куда!

– Так-то да… но не хоть кого. Понимаешь, день, два… и всё – ну, не лежит душа, не получается у меня с ними. Вот не моё пальто – и хоть куда уже не хочется. А может, у меня это… аллергия на женщин?