Девушка резко почувствовала ухудшение состояния да слегка пошатнулась.

— Вер, Вер, — испуганно крикнула женщина, всерьёз забеспокоившись, — чё, опять? Может, скорую вызвать?

На резко возникший шум естественно прибежал обеспокоенный Дмитрий. Верка гордо отмахнулась.

— Уверена? — не унималась Светлана.

— Да.

Но как не упрямилась девушка, спустя минуту она всё-таки потеряла равновесие и устремилась к полу. Супруг вовремя поймал. Именно на его руках Илларионова лишилась сознания...

***

По-настоящему взволнованные глаза мужа последнее, что запомнила девушка, отключаясь. Сказать, якобы он оставался равнодушным, видя плохое состояние жены, было нельзя.

Дмитрий действительно испугался за неё, просто он по привычке маскировал чувства под огромной толщей льда. Они оба любили скрывать эмоции. Так повелось с первого дня встречи. Общая привычка бывалых игроков, продиктованная темной стороной больших денег.

Когда девушка очнулась одна в кровати спустя время, то замерла, задумчиво изучая навесной потолок спальни. Она ощущала давно забытое волнение, которое не могло перекрыть ни злость, ни ненависть, ни гнев.

Его глаза.

Почему-то это первое, пришедшее на ум. Сердце в груди Вероники забилось чаще. Они снова находились напротив, очень близко. На какой-то миг ей показалось, будто стоит протянуть ладонь навстречу мужчине, между ними всё наладится. Разум не дремлел. Он мгновенно внес свои жесткие корректировки реальности, объяснив хозяйке, почему нельзя поддаваться подобным, кошмарно женским слабостям: «Предал! Изменил! Бросил, как бросал всегда, уходя с головой в дела компании! Он выбирал компанию! Не тебя!»

Цепная неспешно огляделась, пытаясь подавить странную смесь чувств. Логически ей становилось предельно ясно: их дорогам пора разойтись, но на душе... Та не была согласна до конца отпустить его.

«Привычка или привязанность?» — скрупулезно начала гадать про себя Илларионова.

Но и простить ей сложно. Достаточно лишь представить мерзкую Лизку на столе перед Дмитрием, нечто внутри сразу натягивалось тонкой струной, обрушивая целые лавины ярости.

— Я всё знаю, Дим! — неожиданно раздался злой голос свекрови за стенкой, — когда-то подслушала разговор Вероники с ее сестрой. Ты дурак, каких поискать! Одним словом, Шарик Балбесовеч. Вера — чудесная женщина. Твой сын — загляденье. Так нелепо всё предать ради какой-то Лизоньки?!

А вот и первый акт мести, который получился вне плана Цепной. Собственная мать, настроенная против старшего сына — хорошее начало наказания.

— Ты ничего не знаешь, — холодно произнес Илларионов в ответ, — не лезь.

— Дима, в кого ты превратился со своей дурацкой манией быть под стать Виктору?! Мне смотреть противно! Неужели тоже решил закончить жизнь одиночкой?

— Противно? Тогда оставь грешника одного мучиться с его дебильным характером! — парировал старший сын.

Разговор вдруг прервался, затем раздался приглушенный звук шагов. Всем существом Вера остро почувствовала, как кто-то вошел. Она торопливо закрыла глаза, притворившись спящей.

Прокравшись, ночной гость беззвучно опустился возле постели. Девушке в нос ударил до боли знакомый парфюм.

«Дима».

Кожу щеки внезапно приятно обожгло легкое тепло кончиков пальцев.

— Я всё исправлю, обещаю, — прошептал с надеждой мужчина. — Обязательно выздоравливай, милая.

Подарив под конец невесомый поцелуй в плечо, Дмитрий ушёл.

Цепная лежала, пребывая в замешательстве. Он все-таки любил её. Ответные чувства к Дмитрию сильнее принялись заявлять о себе. Пока от опрометчивых действий хозяйку спасала гордость. Насколько той хватит, Илларионова не знала. Чертова ожившая любовь выворачивала всё наизнанку!