– Зима знает, зачем мне выбирать. Не помню, что я натворила, чтобы здесь оказаться. Простите меня нижайше за дерзость, снежные духи! – Я встала и опустилась на колени, низко кланяясь, как самым почитаемым предкам. – Проверьте меня! – Произнесла твердо, поднимая голову.

– Испытание?! Испытание! – Разнеслось оживлённым эхом по пещере.

– А, может, просто ее растерс-саем и сожрем? – Предложил кто-то робко.

Но, видимо, простое пожирание не было таким уж интересным.

В груди заворочался дар. Только в сотни раз сильнее, чем когда-либо. Заплясал на пальцах. Обжёг их, заломил, а потом – выплеснулся пурпурной дымкой. И в ней, в этой дымке, я видела себя. От самого рождения – маленький вопящий свёрток в дорогой клинике – до себя сегодняшней. Маленькой служанки в чужой стране древних традиций и загадочных порядков.

Я проживала эту жизнь. Свою жизнь. Заново. Только очень быстро. Настолько, что я захлебывалась, буквально лопалась от эмоций.

Гнев и печаль, смех и восторг, сочувствие и теплое ощущение дружеского плеча. Я вспомнила все. И себя, и то, что привело меня в этот мир, и даже то, о чем я начала забывать.

Уют на сердце, тепло в душе и вкусный чай с пирожным – вот лучший рецепт для светлого настроения. Как ты смотришь на мир – так и он посмотрит на тебя.

– Я изменюсь, – тихо пообещала я себе.

И позвала, как могла – всей душой, обещая в тихой безмолвной песни, что не стану неволить духа, что прошу о дружбе и помощи.

Мне показалось, что в общей массе внизу где-то сбоку возникло шевеление, и мелькнуло гибкое шустрое тельце со смешной вытянутой мордочкой и круглыми глазами любопытной ящерки.

Из носа закапала кровь, оставляя дорожку на снегу.

Я пошатнулась. Замерла на самом краю. И полетела вниз, навстречу сотням пар глаз, не успев издать ни крика.

Последнее, что я увидела, прежде чем меня поглотило бесконечное пламя – это гибкая быстрая тень, кляксой метнувшаяся мне навстречу. И оранжевый смешной глаз. И мягкий шершавый язык, который нагло успел лизнуть мою щёку.

А потом пришло оно – ощущение, как будто меня медленно, но верно перемалывают в гигантской мельнице, чьи крылья – чудовищные пасти – пытались то и дело надкусить, подбросить, и расцарапать, прежде чем снова швырнуть в сияющий ледяной желоб.

Приятного закуся, господа монстры! Но закусывать скоро буду именно я! И не надейтесь на другое!

***

Поместье Ассаиша Нэш Ашасса

Тело человеческой девицы выгнулось дугой. Несмотря на оковы, которые не давали ей нанести себе вред или упасть, казалось, что даже позвоночник захрустел. Глаза закатились.

Дыхание стало редким и прерывистым.

Ладони целителя подрагивали. На белых с зелёным одеждах виднелись пятна пота, он медленно шевелил пальцами, что-то тихо хрипя. То и дело с них срывались изумрудные искры. Но что-то шло не так. Не впервые за последнее время.

Вэйрин ощутил гнев. Резкая вспышка заставила сжать пальцы на краю кушетки.

Слишком долго. Духи не откликались, Ассаиш все больше хмурился, все больше тратил сил и уже использовал половину принесенных накопителей.

Стон. Вены человечки вспыхнули льдом.

– Откликнулся? – Спросил – и сам себе не поверил.

Он знал, как из человека, обычного… нелюдя, вернее сказать, делают императорского заклинателя. Таких существ отбирали долго и тщательно, готовили к обряду тело и душу, и все равно часто погибало больше половины. Людей среди них не было. Духи жестоки и капризны, они не желают поступаться своим, становиться чужой силой и источником, ядром магии, даже зная, что после смерти носителя потом обретут свободу. Или станут чистой магией, навеки сольются с заклинателем, сделав его одним из сильнейших.