Но это оказалось только началом.

Правда, увидев новый храм, царица Тийе едва не закричала от ужаса. Аменхотеп украсил его сотней собственных статуй. Именно о них говорил Бек, но Тийе отмахнулась. Фараон действительно приказал изобразить себя неприкрашенным. Это означало довольно неприятное удлиненное лицо, суженные в щели глаза, опущенные вниз уголки губ и не лучшая фигура с тонкой талией и начавшими обвисать женоподобными бедрами.

Ой-ой… Если он примется ставить нечто подобное по всей стране, то не миновать беды. Увлечение Аменхотепа правдивостью грозило перерасти в нечто непредсказуемое. Царица-мать серьезно задумалась. Она могла править Кемет еще долго, но куда при этом девать энергию сына?

Строительство храма быстро завершилось, и Аменхотепу снова нечем заняться. Его душа требовала не просто продолжения дел, начатых отцом, а своего собственного, невиданного, такого, от которого захватило бы дух, где проявились бы все его способности и наклонности. Хотелось создать что-то светлое и радостное не только для своей семьи, но и для всего Кемет. Но в Фивах молодой фараон чувствовал себя связанным и матерью, и жрецами.

Решение пришло неожиданно, оно понравилось и сыну, и царице Тийе. Он построит новый город, где не будет фиванских жрецов и в котором все будет по его собственной воле!

Тийе сразу оценила выгоду такого решения. Один город – это не Кемет, страна по-прежнему останется в ее руках, а к тому времени, когда она уже устанет, мальчик повзрослеет по-настоящему и выбросит из головы ненужное. Царица поддержала намерение сына выстроить новую столицу. Радости Аменхотепа не было предела, он с увлечением принялся подыскивать место для своего города.

Конец ознакомительного фрагмента.