– А что насчет служанок?

– К тому времени в доме были новые служанки, вероятно, она не хотела говорить об этом с ними, и в любом случае я бы не стала обсуждать свою пациентку с ее прислугой.

– Безусловно. А почему ушли старые служанки? Сколько их было? Они ушли одновременно?

– Ушли две. Они были сестрами. Одна прослыла «грозой фарфора», и после очередной разбитой тарелки мисс Уиттакер уволила ее, а сестра ушла вместе с ней.

– Ну, ясное дело! Кому понравится смотреть, как твой бесценный краун-дерби[16] разлетается по полу осколками! Стало быть, это не имело никакого отношения… то есть это случилось не из-за…

– Нет, это случилось не потому, что они не поладили с сиделкой, если вы это имеете в виду, – с улыбкой сказала сестра Филлитер. – Они были очень услужливыми девушками, хотя и не слишком смышлеными.

– Понятно. А не можете ли вы припомнить, не случилось ли чего-нибудь странного, из ряда вон выходящего, что могло бы пролить свет на эту историю? Кажется, имел место визит нотариуса, который сильно взволновал пациентку. Это было при вас?

– Нет, я только слышала об этом от доктора Карра. Да и он не знал ни имени нотариуса, ни зачем тот приезжал, вообще никаких подробностей.

– Жаль, – сказал лорд Питер. – Я возлагал большие надежды на сведения о нотариусе. Есть нечто зловеще-магическое в нотариусах, которые появляются неожиданно, с маленьким портфельчиком, вызывают всеобщий переполох своими таинственными совещаниями с доверителем и уходят, предупредив, чтобы в случае срочной необходимости за ними немедленно послали, не правда ли? Если бы не этот нотариус, я, возможно, и не отнесся бы к медицинскому заключению доктора Карра с тем уважением, коего оно заслуживает. Полагаю, он больше не появлялся и не писал?

– Не знаю. Постойте. Я кое-что вспомнила. Однажды, когда у мисс Доусон случилось что-то вроде приступа истерики, она сказала… что же она сказала?.. Ах, да: что ее пытаются свести в могилу раньше времени.

– Когда это было?

– Ну, недели за две до моего ухода. Мисс Уиттакер зашла к ней с корреспонденцией, полагаю, и еще с какими-то бумагами, которые надо было подписать, и, похоже, это страшно расстроило мисс Доусон. Я как раз вернулась с прогулки и застала ее в ужасном состоянии. Служанки могли бы вам рассказать об этом больше, чем я, потому что как раз вытирали пыль на лестничной площадке и слышали, как она разошлась, поэтому бросились вниз, чтобы привести меня. Естественно, я не спрашивала их, что же там произошло, – сиделке не пристало сплетничать с прислугой за спиной своих нанимателей, – а мисс Уиттакер сказала, что ее тетушка получила какое-то неприятное известие от своего поверенного.

– Да, похоже, здесь что-то есть. Вы помните, как звали горничных?

– Как же их звали? Какая-то забавная у них была фамилия… ах, да – Гоутубед[17]. Берта и Ивлин Гоутубед. Я не знаю, куда они уехали, но вы наверняка сумеете это выяснить.

– Еще один, последний вопрос, и я хочу, чтобы, отвечая на него, вы забыли о христианском благодушии и законе о клевете. Что представляет собой мисс Уиттакер?

По лицу сиделки пробежало какое-то не поддававшееся определению выражение.

– Высокая, красивая, с очень решительными манерами, – начала она, словно бы стараясь помимо собственной воли отдать должное мисс Уиттакер, – очень компетентная сиделка – вы, наверное, знаете, что до переезда к своей тете она работала в Королевской общедоступной больнице. Мне кажется, что она – идеальный сценический образ медсестры. Она меня не любила, так же, как и я ее – лучше мне заявить вам это с самого начала, чтобы вы ко всему, что я о ней скажу, добавили от себя немного благожелательности, – но мы обе были способны с первого взгляда распознать умелый медицинский уход и уважали друг друга.