Сжимаюсь, будто стою обнажённой среди кучи народа. Под платьем гуляют жар и холод. Меня трясёт.

Трясёт от злости, от негодования, от обиды. А эти взгляды, будто приклеенные ко мне… Я не выдержу!

О чём они сейчас шепчутся? Что обсуждают?

Судя по лицам девиц, что сидят за столиком у колонны, они всё понимают до ужаса превратно. Сейчас побегут к Тине и доложат, что её король уделил внимание какой-то вшивой новенькой с улицы.

Боги, даже думать не хочу, что сейчас опять начнётся. И есть не могу. Кусок в горло не лезет. Смотрю на поднос, небрежно брошенный Арсом на стол, и хочу отсюда сбежать.

Так и поступаю. В коридорах обстановка более спокойная. Сюда слухи ещё не успели доползти.

На первом же занятии получаю выговор за учебники, но, к счастью, меня не выгоняют. Профессор даже выделяет перо и листы бумаги, чтобы могла записывать тезисы по истории королевства. Стараюсь не думать о мерзавце, а мысли всё равно мечутся между ним и утерянным подарком мамы.

Как же мне найти мою брошь? Я не могу её вот так глупо потерять из-за чьих-то козней!

Занятия проходят в сплошном стрессе, а я только и жду возможности вернуться на стадион и ещё раз там всё обыскать. Вот бы ещё найти артефакт, которым можно припечатать Арса раз и навсегда. Такой хоть существует?

Ах, если бы…

На зельеварении профессор, всё ещё точащий на меня зуб, чудом не гонит к ректору за отсутствие принадлежностей. Девчонки, которые в прошлый раз устроили фейерверк в моём котле, противно хихикают, а я стараюсь быть начеку.

Лекция отвлекает от гадких мыслей, сосущих душу. Профессор задаёт вопросы, на которые лишь пара адептов, включая меня, отвечают верно. И это очень злит моих, как выяснилось, не особо умных соседушек и, как ни странно, раздражает самого профессора. Но лишь первые полчаса. А затем он уже увлечённо ведёт со мной беседу.

Когда занятия заканчиваются, я с горечью осознаю, что сейчас мне снова придётся шнырять мимо толпы адептов. Кто знает, насколько расползлись слухи за это время и что там ещё сочинили?

В одном я точно уверена: не хочу наткнуться на Тину. Хватит мне сегодня разборок.

— Сиротка, я слышала, ты сумку свою потеряла, — догоняет меня одна из дамочек, повинных в шоу с котелком. Хлопает своими пушистыми тёмными ресницами и довольно улыбается.

— И что?

— Девчонки говорят, что видели какой-то мусор у пруда. Не твой ли? — хихикает она, и от злости мне хочется ей ногу каблуком отдавить, но я замираю.

Мои вещи у пруда. Мамин подарок…

Меня будто молнией бьёт от мысли, что если я не поспешу, то упущу шанс вернуть своё бесценное сокровище. Стрелой вылетаю из здания, игнорируя насмешки в спину: «Беги, Мира, беги!»

Пруд находится во внешнем дворе, на некотором отдалении от излюбленных для прогулок мест, потому здесь всегда тихо. Но я не думаю о том, кто и как на меня сейчас будет смотреть. Я лишь хочу найти брошь.

Так сильно этого хочу, что чуть не сбиваю Арса с ног, пока бегу, чудом уворачиваясь в паре сантиметров от его плеча. Но всё же он замечает.

А мне плевать. Мне сейчас на всё плевать.

Вот и пруд, вдоль берега которого разбросаны вещи из моей сумки. Они лежат и в пожухлой траве, и на сырой земле, а книга и кисти вот-вот уйдут под водную гладь. Далеко их зашвырнули, гады!

Бездумно подхватываю юбку, задирая её выше колен.

Подвязать нет времени, просто придерживаю руками. Скидываю обувь, и колючая трава впивается в ступни, а затем противно чавкает мокрая земля. Вот и пруд с гадкой тиной. Боги, какая же здесь холодная вода!

Хочется отступить, но фолиант вот-вот утонет. Чудом успеваю подхватить его с поверхности воды и прижимаю к груди. Мокро!