— Вот и славно, — кидаю ей вслед, а затем оглядываю ту территорию, которую нужно отмыть.

М-да… До ночи успею? Что ж, чем раньше начну, тем быстрее закончу.

С такими мыслями и приступаю, но сколько бы не терла плитку, напоминающую шахматную доску, конца и края не видно.

— Апчхи! — чихаю так резко, что щетка выскальзывает из пальцев.

Это ещё что такое? Решила заболеть? “Нет, Мира, только не сейчас. Продержись еще немного.” — уговариваю саму себя, и все тру и тру эту дурацкую черно-белую плитку.

Профессор так и не приходит, а у меня нет больше сил ждать. И выматывает меня не столько щётка, сколько шныряющие, как назло, по чистому полу девчонки, отпускающие смешки в мою сторону. Притом это не соседки по парте, а другая троица.

— Ходить больше негде? — не выдерживаю я, а пакостницы только хохочут, убегают, но опять возвращаются.

Магией, может, я и не владею, но мозги есть. А в туалете лежит мыло.

Жду, когда девицы вернутся, и незаметно намыливаю их любимый участок пола так, что грех не поскользнуться.

— Ай! Ты что, убить нас хочешь? — орут они после того, как эпично приземляются на пятые точки.

— Сказала же, осторожно, мокрый пол. Вон, по сухому ходите, — спокойненько отвечаю я, принимаясь тереть полы дальше.

Больше дамочки не приходят. Нежные они. А вот я уже рук не чувствую. И ног в принципе тоже.

Апчхи!

Ну вот опять. И голова кружиться начинает. Точно заболею. Домываю последний кусок, а профессора всё нет. Он, вообще, придёт?

Полы уже почти сухие, но вдруг кто-то испачкает до утра?

Ну что поделать? Не ночь же мне здесь куковать.

Бросаю ещё один взгляд на лестницу в ожидании профессора, но вижу этого гада.

Арса, конечно.

Идёт вальяжно, поглядывая скучным взглядом на адептов, будто они растения или часть интерьера, и тут в его синих глазах вспыхивает огонь, когда он видит меня. Внимательно смотрит на щётку, на мой ещё более потрёпанный вид и хищно щурится. А на выразительных устах появляется опасная, злая ухмылка.

Что, нравится шоу? Наказал? Доволен? Думаешь, я сломаюсь и слезу сейчас пущу?

Бросаю щётку в ведро, беру его и, расправив плечи, гордо ухожу. Не буду я тут плакать и выглядеть разбитой. И не надейся, гад! Хоть всех собак своих на меня спусти, не сдамся!

Поскольку кабинет зельеварения закрыт, отношу инвентарь в уборную и прячу в уголке. Вымываю с мылом руки и лицо. Зябко как-то. Или это из-за простуды?

Всё-таки «прорубь» Тины не прошел без последствий.

Нужно к лекарю. В академии ведь обязательно должен водиться такой.

Когда выхожу из уборной, в коридорах уже пусто и тихо, будто все вымерли. Напрягаюсь, ожидая очередную западню, но зря. Все адепты в саду.

Наблюдаю за ними в окно. Кто-то лежит на траве и читает книжку под светящимся шаром, другие хохочут в беседках или на скамейках. Такая красочная жизнь… Апчхи!

— Держи, — раздаётся за моей спиной мужской голос.

Незнакомый, хвала богам. Не Арс.

Оборачиваюсь и вижу симпатичного шатена, протягивающего мне какой-то корешок.

— Это мне? — хмурюсь я, так как парень выглядит вполне дружелюбным. Может, перепутал с кем-то?

— А кому же ещё? — улыбается незнакомец и обводит взглядом пустой коридор.

А я еще раз оглядываю незнакомца. Высокий шатен, поджарый. Глаза серо-зелёного цвета, густые тёмные брови. Нос ровный с островатым кончиком, и подбородок тоже острый, напоминает наконечник стрелы. Необычная внешность, но тем и интересная.

— Держи, — незнакомец вновь суёт мне корешок.

— Что это? — напрягаюсь я, ожидая очередного подвоха.

— От простуды помогает лучше той гадости, что даёт лекарь. Ты новенькая? — вежливо спрашивает адепт, а затем отламывает кусочек корешка и кладёт себе в рот. Морщится самую малость.