Я как раз натираю зеркало в ванной, когда звонит мой телефон.

Удивленно смотрю на экран. Марина Михайловна, учительница Нины. С чего бы это учительнице мне звонить?

Сердце сжимается в неосознанной тревоге.

— Здравствуйте, — говорю осторожно.

— Это Карина Мересьева?

— Да. Что случилось? — сердце начинает биться быстрее.

— Номер вашей матери вне доступа. Передайте ей, что Нине стало плохо на уроке. Сейчас она в медпункте, школьный врач предлагает вызвать “скорую”…

12. 12

“Скорую”? Все так серьезно?

— Я сейчас приду! — не слишком вежливо обрываю учительницу.

Бросаю тряпку, бутылку с моющим и лечу в коридор.

Мать, конечно, не пойдет за Ниной ни в коем случае. Ей же надо за малой следить, да еще приготовить что-то Руслану. Это все, что ее волнует. Так что я лучше сама схожу за сестрой.

Ежусь, вспоминая, как сама болела. Мама все время была на работе. Ни разу не взяла больничный. Утром оставляла лекарства, которые врач выписала, и уходила до самого вечера. А я лежала одна, целыми днями в пустой квартире.

Зато подруга рассказывала, что ее мама даже с работы уволилась, чтобы за ней ухаживать. Я тоже о таком мечтала, но моя сначала работала, а потом забеременела Ниной и вообще перестала подходить ко мне. Говорила, что я ее могу заразить, а беременным нельзя пить лекарства. Вместо нее помогали бабушка и отец. Тогда он еще был нашим отцом. Теперь у нас нет ни бабушки, ни отца. Но и я уже не маленькая девочка. Сама позабочусь о себе и о сестре.

Я быстро одеваюсь.

На шум из кухни выходит мать.

— Ты куда? — с подозрением смотрит на меня.

— За Ниной.

— А не рано ли?

— Позвонили со школы, сказали, что ей стало плохо.

Лицо матери кривится.

— Прекрасно. Просто чудесно! — она всплескивает руками. — Наверняка это грипп! Или еще что похуже. Как ведешь ее домой — сразу в комнату. И пусть там сидит. Еще не хватало заразить Сонечку, у нее только насморк прошел!

— Мам, Нина тоже твоя дочь, — тяжело выдыхаю, засовывая ногу в кроссовку.

— И что? Нине уже семь лет! А Соня совсем маленькая. Маленькие дети болеют тяжелее, чем взрослые, и лечить их сложнее. Иммунитет еще слабый, а антибиотики вообще нельзя, иначе можно на всю жизнь ребенку здоровье угробить.

Я качаю головой. Иногда мне кажется, что она нас с Ниной просто терпит, но была бы ее воля — давно бы уже выставила их дома. Потому что мы мешаем ее счастью с Русланом.

— Все. Я пошла, — не прощаясь, выскакиваю наружу.

До самой школы бегу, лишь иногда переходя на быстрый шаг. В голове так и бьет мысль, что с Ниной случилось что-то ужасное. Учительница так толком и не объяснила, а слово “плохо” можно понимать по-разному.

В холле, не успев отдышаться, набираю Марину Михайловну. Дальше меня охрана не пустит.

Вскоре приводят Нину.

— Ей на физкультуре стало плохо, — объясняет учительница. — Медсестра замерила, у Нины высокая температура. Мы дали жаропонижающее, но ей нужно срочно к врачу. Есть подозрение на грипп. Ох, у нас уже половина детей на больничном сидит с этим гриппом. Видимо, и Нина подцепила.

Она качает головой.

— Спасибо вам.

Протягиваю сестре руку. Мелькает мысль, что я тоже могу заразиться, но плевать. Сестра важнее.

— Привет, как ты? — спрашиваю Нину.

Та жмется ко мне.

— Не очень, — поднимает на меня красные глаза.

— Ну, тогда пошли к доктору, — ободряю ее улыбкой.

Сестра горит. Едва касается ладошкой моей руки — и я сразу чувствую жар, исходящий от нее. Понимаю, что без врача никак. Надо идти в поликлинику. Хотя можно и на дом вызвать. Но когда этот врач до нас еще доберется. Быстрее сами к нему дойдем.