– Аааа, – с облегчением выдохнула воспитатель, – вот вы про что. Все очень просто. Кто первый пришел, того и комната. У нас не гранд-бордель, чтобы у каждого спрашивать, какую комнату кто хочет, и какой вид окна предпочитает в это время года.

Вид из окна. Инна обратила внимание, что окна всех жилых комнат в детском доме выходили на одну сторону. Не самую лучшую, но одинаково типичную картину. Взору через редко чистое окно открывался вид на оборотную сторону здания детского садика, мусорные контейнеры и хозяйственные постройки. Редкие сибирские деревья дополняли этот унылый пейзаж.

– И как они уживаются? – не поняла и не приняла разумом воспитательского ответа психолог. – Ведь даже взрослым людям трудно ужиться в одном комнате, а тут дети – подростки из разных семей, с разным воспитанием, с разными проблемами.

– Вот так и уживаются, – кратенько ответила воспитатель, по манере появившегося кривляния слов Инны которой было понятно, как эта новенькая психолог уже ее достала.

Да, вопрос был явно не по адресу. Надо попробовать обсудить его со своей очень занятой начальницей.

– Ну хорошо, я, пожалуй, позже зайду, – не зная, как иначе обрадовать своим уходом «многоречивую» воспитателя, завершила разговор Инна.

– Приходите, будем ждать, – пробурчала воспитатель, разворачивая очередную конфету.

Выйдя в коридор, Инна услышала несколько детских голосов, доносившихся из актового зала. «Может хоть с ними удастся нормально поговорить и узнать где мои дети», – все еще пытаясь выполнять свои служебные обязанности, подумала Инна.

Этот зал носил название «радужного», хотя, надо иметь очень большое воображение, чтобы представить его в соответствии с таким названием. Двери на входе в зал помнили еще первые собрания воспитанников, и уже плохо выполняли свою основную функцию. Стены были бледно-розового цвета, с отошедшими, местами, обоями под покраску. Потолок украшали не везде целые, и иногда со следами потопа, квадратики, такие, которые обычно обнаруживаешь в дешевых офисах. Стулья, хоть и добротные, но все же офисные, были расставлены в семь рядов. Посадочных мест для зрителей представлений, или участников собраний-заседаний, регулярно не хватало, и объяснить этого никто не мог. Так же, как и попытаться исправить. И те, кто приходил не вовремя на назначенные мероприятия, скромно, независимо от ранга, стояли вдоль стены. На полу перед стульями лежал немолодой ковер, имитирующий сцену. Из оборудования зала можно было отметить наличие пианино, расстроенного ровесника Моцарта, телевизор, показывающий исключительно «снежное шоу», висевший навсегда прибитым к потолку, и периодически раскручиваемый, экран для проектора, который внизу удерживался посредством стальной проволоки, десятикилограммовым блином для штанги. На журнальном столике располагался музыкальный пульт, подключенный к единственной, но очень мощной колонке. Пульт был, как уже вы могли догадаться, старым и пользоваться им в полной его мере, и по назначению, мог только профессиональный, и музыкально одаренный человек. Но его, к сожалению, сократили. И теперь перед каждым мероприятием ответственные за его проведение ломали свои, и так не крепкие, головы над проблемой правильного помещения штекера от микрофона и от колонки в гнезда пульта. Происходило это, как правило, давно разработанным, и общепринятым в странах бывшего союза методом «научного тыка». При таком подходе гнезда пульта постепенно расширялись, а во время процедуры подключения из колонки вырывалась какофония звуков, схожая с артподготовкой при штурме Берлина. Мероприятия чаще проходили после полдника, и, соответственно, подготовка музыкального сопровождения проводилась в часы, которые в детских учреждениях принято называть «тихими». За импровизированными кулисами стоял стол с наваленными на него разнообразными ватманами, искусственными цветами и тканью. Тут же помещался макет деревянного домика, неоднократно участвовавшего в постановках народных сказок о добре и зле, и сказаний земли сибирской. Домик был блеклый, и с проломленной рамой окна на чердаке. Но, несмотря на непрезентабельный, даже для домашнего театра, вид, честно справлялся с ролью единственной декорации.