— Они забавные. Птенцы. Может, на вашем доме тоже гнездо есть. Тогда сами посмотрите.

— Подъезжаем, — подал голос извозчик. Экипаж повернул, проехал еще немного, углубляясь в прозрачную тень молодых сосен, и остановился перед невысоким чистеньким домиком. Он белел среди зеленых лужаек, словно кубик сахара-рафинада.

— Апельсиновая улица, дом двадцать три, — объявил извозчик.

— Какое странное название, — чтобы выбраться наружу, Теодоре пришлось опереться на руку контрактного. Ноги от неподвижного сидения затекли, и коленки предательски пытались выгнуться в обратную сторону. — Почему Апельсиновая улица? Здесь же только сосны растут.

— Может, раньше апельсиновые деревья были, — высказал предположение внезапно разговорившийся контрактный. Он все еще поддерживал Тео под локоть, и рука у него была жесткая, как стальные перила. — Сосны совсем молоденькие, их высадили лет десять назад.

— О. Понятно, — Тео окинула взглядом пушистые колючие метелки. — Жаль. Я бы оставила апельсины.

— Это да. Они вкусные…

— А шишки — не очень.

Контрактный недоуменно нахмурился, потом сообразил — и коротко улыбнулся немудреной шутке.

Томас, почему-то вспомнила Теодора. Его зовут Томас. Том Макбрайд.

— Госпожа! Госпожа Теодора! — от дома уже спешил, опираясь на трость, крохотный старичок. Подхваченные ветром, реденькие седые волосы плыли над ним, как пух над одуванчиком. — Вот ваш ключ. Госпожа Альбертина мне написала — я все подготовил! Уборка, продукты, привез баллон газа — дом ждет вас!

Доковыляв до калитки, коричневой птичьей лапкой он протянул Теодоре ключ.

— Позвольте, я вас провожу, — бесцеремонно отпихнув контрактного в сторону, дедуля-одуванчик стремительно просочился в экипаж. — Тут всего два поворота, но кто знает, чего ожидать от этих наемных извозчиков? Я бы никогда не доверил свою жизнь и имущество случайному человеку. Как вы добрались? В целости и благополучии, без огорчений? Я так рад, так рад, — дробно закивал он, не дожидаясь ответа. — Ну что же ты стоишь, недотепа? Трогай! — он стукнул в оконце полированной рукоятью трости.

Извозчик хлестнул лошадей. Застывший в изумлении контрактный, захлопнув рот, бросился следом. В несколько длинных прыжков догнав экипаж, он ухватился за поручень и рывком подтянулся. Салон качнуло на рессорах, и в следующую секунду рядом с извозчиком появилась еще одна спина.

Теодора с облегчение выдохнула, а старичок, на секунду запнувшись, поглубже набрал воздуха в чахлую грудь.

— Какой неосторожный молодой человек! А если бы он оступился? А если бы испугал лошадей? Молодежь совершенно не думает о последствиях своих поступков. Моя дорогая, вы зря наняли такого юного слугу. Вам нужен мужчина постарше: разумный, дальновидный…

Под неумолчимый беличий цокот они проехали несколько улочек, выбравшись на самый край города. Последним в ряду, на изрядном удалении от других, стоял узенький двухэтажный дом. По красной черепичной крыше скребла ветвями старая яблоня. В темно-зеленой листве там и сям белели распускающиеся цветы.

— Вот ваше новое жилище, дорогая! — неожиданно ловко выпрыгнув наружу, старичок подал Тео хрупкую, как куриная косточка, руку. — Скромное, конечно, но очень, очень уютное. Сегодня утром я лично прошелся по комнатам. Все в полной готовности, можете не сомневаться! Я даже продуктов вам припас. Свежайшие, самые лучшие, только что с рынка — а у нас на рынке вашей северной гадости не продают. Поверьте слову старого Гриоля. Бывал я у вас на севере, бывал… Ужасная погода, ужасная пища, и люди такие неприветливые… Это все от застоя желчи. Когда холодно и сыро, желчь всегда застаивается, но у нас такие дни случаются только осенью, и тогда мы хандрим. Но у вас этот кошмар постоянно! Нет худшего места для жизни, чем север. Вы правильно сделали, моя дорогая, что перебрались к нам.