Вот только отлично не будет. Неважно, какой вариант правильный, первый или второй. В любом случае Тео должна молчать — если не хочет закончить дни в местной дурке. А может, и что-нибудь похуже. Кузен Герберт улыбался старательно-сочувствующей улыбкой и задавал вопросы. Ты помнишь, как мы играли в саду у тети Эвы? А тот поклонник, с дурацкими бакенбардами… Как там его звали? Бабушка подарила тебе на праздник зимнего огня такой замечательный подарок… А кстати, там были только перчатки, или еще и гребень?

Тео беспомощно улыбалась и качала головой: ах, дорогой кузен, я так слаба, мысли путаются… Пока что это срабатывало, и Герберт послушно отступал, но вскоре снова заводил разговоры о чудесном, замечательном прошлом. Но Тео отлично понимала: еще неделя-другая и ссылаться на слабость будет совершенно неуместно. Придется отвечать — и тогда станет понятно, что ничего из перечисленного она не помнит.

Ранняя, еще до конца не проснувшаяся пчела озадаченно зависла перед скамейкой. Тео, вынырнув на секунду из раздумий, раздраженно отмахнулась. Пчела еще немного покружила, медленно, неуклюже развернулась и взяла курс на распускающиеся первоцветы. Мэри специально посадила Тео именно здесь, перед клумбой с гиацинтами и крокусами. Яркие, словно взрыв красок на картине абстракциониста, они рвались вверх из холодной сырой земли. Тео виделось в этом какое-то… напутствие, что ли. Знак свыше. Если уж нежные, хрупкие цветы могут пробиться и выжить — ты тоже сможешь. Ты справишься, Тео. Обязательно справишься.

Замызганный контрактный неспешно подкатил к клумбе тачку, наклонил ее и вывалил на землю здоровенную груду навоза. Мгновение — и Тео вскочила, зажимая руками нос.

Ну что же за человек-то такой… неудачный!

— Ты что творишь, идиот! — рявкнул, нависая над полудурком, неизвестно откуда вывернувшийся кузен. На фоне рослого холеного Герберта контрактный казался совершенным заморышем. Тощий, грязный,, в обвисшей мешком одежде, он выглядел как выбракованный полуфабрикат человека.

— Спятил? Совсем не соображаешь? — продолжал разоряться Герберт. Контрактный, ссутулившись, тупо смотрел в землю и молчал.

— Ты зачем притащил сюда эту дрянь? Чтобы весь сад провонять?!

— Вы сказали, что… ну… клумбы удобрить нужно… — разродился наконец-то объяснением контрактный.

— И что?! Я же не говорил делать это сию же минуту, остолоп. Неужели такие очевидные вещи нужно объяснять?! Видишь — госпожа Теодора на прогулку вышла, воздухом подышать. Ну так подожди немного, за пару часов цветы не завянут. А вечером займешься удобрением. Ну что за тупица! — коротко размахнувшись, Герберт отвесил контрактному хлесткую затрещину.

И ушел.

Просто развернулся и ушел.

А контрактный остался стоять, все так же равнодушно-бессмысленно глядя в землю. Оторопелая Тео открыла рот. Закрыла. Снова открыла.

Это было… Это было… Да как это вообще возможно?! Ударить наемного работника, вот так просто, как будто это нормально! А контрактный! Он же вообще ничего не сделал. Просто стоял, как мебель, и моргал.

Может, он действительно идиот? В смысле, умственно неполноценный.

Словно подтверждая ее слова, контрактный медленно опустился на колени и начала загребать навоз обратно в тачку, переваливая его через бортик руками. Все еще ошеломленная Тео подошла к нему, остановившись у края дорожки.

— Не надо. Не спеши. Я все равно уже ухожу.

Контрактный застыл, как сломанная механическая игрушка.

— Я… я не подумал. Простите, госпожа.

Говорил он медленно, словно во сне, и все так же смотрел куда-то вниз — то ли на землю, то ли на свои руки. Тео тоже на них посмотрела — грязные, жесткие даже на вид, с неровно обломанными ногтями.