Перед воинами Этчелиона простиралось опустевшее, разорённое и спалённое пространство, где мраморные беседки растащены на строительство примитивных капищ, колонны повалены, фермы сожжены.

Земля покрыта пеплом, обломками, дороги перекопаны какими-то рвами, и плиты из них тоже уже успели растащить. Кое-где ютились жалкие лачуги тех, кто решил-таки попытать счастья на новых местах – они-то и растаскивали камни, приспосабливая кое-как и обломки арок, и колонны, и даже статуи. Умений, чтобы восстановить разрушенные гондорские строения, у новопоселенцев, само собой, не было.

А ещё дальше – стены самой крепости. Когда-то белые – а теперь грязно-серые, покрытые густой копотью, пробитые во многих местах таранами; так и остались возле них громадные штурмовые лестницы и осадные башни, привалившиеся к парапетам, вросшие в землю по ступицы огромных колёс, окованных железом. Крыши домов были избиты каменными ядрами из катапульт, а сами дома выгорели изнутри от зажигательных снарядов, кои в изобилии запускали требушеты харадримов.

Осада Гондора была долгой, и всех подробностей – как именно пал город – Фолко не знал, да и знать не хотел. Он видел, что за прошедшие годы никто не спешил ничего восстанавливать – лишь кое-где, на скорую руку, харадримы заложили обломками камня зияющие бреши в стенах. Грубая кладка казалась заплатами на погребальном саване; убирать штурмовые лестницы и вовсе никто не озаботился. Судя по всему, немногочисленные обитатели Пеленнора помаленьку распиливали их на дрова.

– Отбить Минас-Тирит – а что, неплохо, верно, Малыш? Эдорас уже отбили; так, глядишь, и остальное отобьём!

– Отобьём, а дальше что?

– В Осгилиат, – проговорил Фродо. – Через Перекрёсток и дальше.

– В Минас-Моргул… – заметил Торин.

– Мимо Минас-Моргула, – поправил хоббит. – Там сейчас, голову даю на отсечение, ни души. Едва ли харадримам те места особенно понравились.

– А что скажет Этчелион?

– А мы его и спрашивать не станем, Строри! Кто он нам, хотел бы я знать?

* * *

Окрестности Минас-Тирита, Гондор, 18 июля 1724 года

Ночь атаки подкатилась-подкралась на мягких кошачьих лапах. Этчелион разделил своё воинство на пять отрядов, каждому из которых вменялось взять определённый участок стены.

– Шестой отряд я поведу сам, – владетель Итилиена, гондорские командиры, гномы и хоббит говорили вполголоса, сжавшись в зарослях у самого их края. – Главные ворота – надо открыть!

– Судя по всему – они там завалены чуть ли не доверху, – заметил Торин. Гондорский нобиль лишь улыбнулся:

– При Великом Короле Элессаре Гондор не только восстанавливал старое. Новое строили тоже. Вы увидите.

…Разговоры и советы остались позади, каждый знал свой манёвр. Безмолвные ряды конных двигались через Пеленнорские поля, двигались так, словно имели полное право тут находиться. Низко надвинуты варварские шапки, тускло блестит лунный свет на кривых ятаганах; ни дать, ни взять – какой-то род истерлингов решил своими глазами узреть сказочную столицу великого некогда Гондора. А может, объявлен сбор войск, и разношёрстные отряды, шастающие по истерзанной земле, спешат к назначенному месту.

Хоббит и гномы ехали рядом с Этчелионом. Владетеля Итилиена сейчас едва ли узнала бы даже родная мать.

Отряд двигался прямо по дороге, не скрываясь, мимо смутно сереющих в лунном свете развалин. Вот со скрипом отворилась какая-то дверца, упали отсветы чадного факела:

– Эй, кто такие? – раздалось по-харадски. В этих пределах Фолко язык южан понять мог, а вот ответ Этчелиона, тоже по-харадски, уже нет. Гондорец ответил немедля, хриплой и быстрой тирадой, весьма властно, как человек, привыкший командовать и имевший на это право.