― Я не лягу с ним в постель! Он мне противен! Не старый? Да он на пятнадцать лет старше! Это уже не дракон, а мумия ящера!

― Мужику только тридцать три исполнилось, самый расцвет! На что тебе пацан зелёный? У самой мозгов, как у рыбёшки, и мужа такого-же хочешь? Может хоть взрослый мужчина с тобой совладает, да характер колючий обомнёт малость!

Неожиданно, ужасающая догадка влетела в затуманенный алкоголем рассудок родителя, и засела там стрелой. Рыбьи глаза налились кровью, Ронраг вскочил с дивана и вцепился в тонкую шею дочери, не давая вывернуться и сбежать.

― А может, ты кому отдалась уже, и теперь страшно, что жених узнает и прибьёт? Если ты меня опозоришь, то лучше бы тебе, и правда, умереть! – процедил он с такой злобой, что девушка растеряла весь свой запал и стала белее жемчуга озёрного.

Огромные серо-голубые глаза наполнились слезами, яркие губы задрожали, придав лицу настолько трогательное и беззащитное выражение, что отец тут-же раскаялся в своей жестокости. Шершавая ладонь отпустила девичье горло, но взгляд оставался подозрительным.

― Ты же не спала с мужчиной? – уже мягче спросил отец.

Лаари потрясла головой, отрицая обвинение, и захлопала длинными, мокрыми от слёз ресницами. На белой шее проступили красные пятна, и Ронраг стушевался. Как бы жених не предъявил претензию за плачевный вид невесты!

― Ну… не сердись. Сама знаешь, долг… Как отдавать порченой девкой? Иди, собирайся. Завтра отправишься к Синему. Сами разбирайтесь, как жить станете.

― Папа…

Дочь жалобно захныкала, но Арксор отмахнулся, и снова завалился на диван, долечивать похмелье.

― Иди, нечего тут сырость разводить, – пробурчал он. – Устроила трагедию на пустом месте! Ладно бы хахаль был, а то днями дома сидит, в зеркало смотрится…

***

Вечером того же дня Ронраг вызвал к себе служанку дочери.

Сухопарая, немолодая женщина, с длинными абсолютно белыми волосами и скорбными складками у рта, крадучись вошла в кабинет.

― Значит так, – хозяин замка с ходу перешёл к делу, – ты отправишься с Лаари, будешь ей служить, как и прежде. Но добавится и новая обязанность. Я дам тебе пару почтовых голубей, станешь отправлять мне донесения, как, да что происходит в Гнезде Синих. Слушай, запоминай, выведывай. Нейтралитет нейтралитетом, а свои уши и глаза нигде не помешают!

― Но, господин, – боязливо воспротивилась служанка, – я не умею этого…

― Ну, так учись! Или напомнить, как твоя семья поддержала Диких, и едва не втянула нас в войну? Думаешь, об этом забыли? Тебе оказали милость, оставив в живых, и позволив жить в доме Арксоров. Отрабатывай долг! – последние слова прозвучали словно пощёчина, и женщина униженно опустилась на колени.

― Простите, господин. Гаати всё помнит и понимает… Гаати сделает, как вы велели… – служанка подползла к его креслу и потянулась к поясу штанов, но он брезгливо оттолкнул её руки.

― Ты стала старухой, этих услуг больше не требуется! – Ронраг щёлкнул пальцами: – Пошла вон.

***

Когда Гаати вошла в комнату девушки, та быстро захлопнула окно, один из белых голубей воспитанницы пропал.

― Вы послали кому-то весточку, госпожа? Завтра уезжаем, успеет ли птица вернуться?

― Не твоё дело! Молчи и собирай тряпки! – взвизгнула Лаари, и уселась перед огромным зеркалом, расчесывать роскошные, отливающие перламутром, волосы.

― Вы расстроены, госпожа моя. Но стоит ли? Жених ваш красив, и, как я слыхала, добр. Может всё и сладится, дайте ему шанс…

― Бесценные советы от той, кого с юности использовали для постельных утех. Что ты знаешь о браке? Для тебя-то любой был бы красавцем, лишь бы замуж позвал! А у меня есть выбор! Был бы, если бы не этот проклятый договор! Лучше бы Трайса волки сожрали…