Амиран оглядел разгромленную комнату. Внимание привлекли глубокие царапины на комоде – следы от когтей.

– Как твой бок? – спросил Исари. – Видит Небо, я хотел лишь зацепиться за одежду.

Амиран только сейчас заметил, что кожаная куртка на нем безнадежно испорчена, а рубашка свисает окровавленными лохмотьями. Живот и левый бок саднило.

– Я не всегда соизмеряю силы, – виновато сказал Исари. – Я даже не знаю толком, на что я способен.

– Ничего, – ответил Амиран. – Ерунда. Когда в детстве меня укусила собака, было больнее.

– Я так не хотел, чтобы вы меня презирали, – невпопад сказал Исари, рассеянно глядя на свои руки, бессильно лежащие поверх одеяла.

– Кто?

– Ты и отец. Я так и не сумел стать для отца его сыном, которым он мог бы гордиться… И я хочу, чтобы хотя бы мой младший брат меня не стыдился. Ты так презираешь слабость… Настоящий воин.

– Как давно ты живешь так? В борьбе с самим собой?

– Всю жизнь.

– Этери знает?

– Нет. Знает Иветре, но не всё. Может быть, догадывается Аче. Теперь знаешь ты. Я не маг крови. Я солгал. Я всем лгу. Постоянно. Это тело – оно слишком слабое, чтобы сдерживать проходящую сквозь него силу.

– Значит, ты Всадник? Создатель мира? Один из его Создателей?

Исари снова хмыкнул.

– Создатель? Нет, нет, конечно. Так, жалкое подобие, не более. Когда-то таких при каждом храме было вдоволь. Им поклонялись… жрецы приказывали им поклоняться – потому, что это увеличивало их силы.

– А твои?

– Их увеличивает корона, это правда. Вернее, те почести, которыми я окружён, те надежды, которые на меня возлагают. Когда мои подданные молятся в храмах за моё здоровье, а это случается нередко, мне становится легче.

– Но тогда почему ты болен?

– Сердце болит, потому… Впрочем, неважно.

Амиран не стал заострять внимание на этой оговорке.

– С чего ты взял, что я тебя презираю? Что я вообще имею право тебя презирать?

– Я даже над собой не властен, – прошептал Исари.

– Дурак, – припечатал Амиран. – Ну не дурак ли? Ты, владеющий такой силой, скрывающий её ото всех, ты – почти Небесный Всадник, невероятное существо… Боялся осуждения мальчишки?

Исари улыбнулся.

– Я не понимаю. Ты то укоряешь меня во всех грехах, то возвеличиваешь…

– Это я не понимаю! – воскликнул Амиран. – Если бы не эта вспышка, ты так и молчал бы?

– Справедливости ради, мне недолго осталось молчать.

Амиран похолодел.

– Так ты умрешь? Я думал… Я подумал сейчас, может быть, это неправда… то, что ты умрешь? Ты же так силен… – он вдруг хихикнул, вцепившись в волосы. – Жаль, твой духовник никогда не узнает, почему ты так не любишь молиться. Преклонять колени перед ровней – это глупо…

– Как бы то ни было, а я умру… – спокойно сказал Исари. – Это тело не предназначено для такого количества силы.

– Я слышал, что иногда старые маги переносят свое сознание в молодые тела, – задумчиво сказал Амиран. – Хоть это запрещено законом.

Исари кивнул.

– Да, такое случалось. Но неужели ты думаешь, что я способен на такую низость?

– Извини, – ответил Амиран.

Какое-то время они молча сидели, глядя друг на друга и понимая то, что ни один из них не хотел говорить вслух. Слова жалости были неуместны и бессмысленны. Но именно это чувствовал сейчас Амиран: жалость и восхищение.

– Я хочу, – очень тихо произнес Исари – Амиран скорее угадывал, нежели слышал его слова, – чтобы ты уважал меня. Я не прошу, чтобы любил. Я люблю тебя, и этого довольно…

– Братец… – тяжело вздохнул цесаревич, – какой же ты мастер всё усложнять… Право, твой духовник – несчастнейший из людей, если ты вываливаешь на него хотя бы половину всего этого. А бедняжка Этери? Ведь она гораздо чаще меня бывает с тобой. И ей ты поверяешь свои мысли гораздо чаще. Люблю я тебя, конечно, люблю. Но я ведь не девица, чтобы признаваться в этом. Надеюсь, у тебя родится дочь, которая будет уверять тебя в своей привязанности, раз это для тебя так важно. Иначе ты и своих сыновей замучаешь.