Этери прикусила щеку изнутри, чувствуя внезапную ярость. Ну почему, почему Исари никогда ничего не говорит до конца?!

Иногда в таких случаях княгиня прибегала к запрещенному приёму, напоминая Исари, что ему не так уж долго осталось. И с показным безразличием добавляла, что если после его смерти все добрые начинания пойдут прахом, виной тому будет его скрытность. После таких её отповедей Исари обычно неохотно, но поддавался и скрепя сердце соглашался с необходимостью открывать карты.

Едва за Вайонном захлопнулась дверь, Исари сгорбился, почти сполз по спинке кресла, положил голову на скрещенные на столешнице руки. Сказал:

– Этери, дай воды.

– Ты завтракал? – спросила она, уже зная ответ.

– Нет.

– Лекарства принимал?

Этери вызвала одного из лакеев, потребовала принести завтрак.

– Лекарства принимал, – ответил Исари, не поднимая головы.

– То есть к больному сердцу ты хочешь добавить ещё и больной желудок. Скажи мне, твоё величество, ты совсем дурак или это тоже часть какого-то сложного плана, знать о котором я недостойна?

Этери сама удивилась, услышав в своём голосе дрожь – свидетельство тщательно подавляемой истерики.

«Хочу домой, – подумала она. На минуту прикрыв глаза, почувствовала, как ласкает её лицо лёгкий свежий ветер с Гатенских гор – тот, что рождается в час, когда солнце касается ледников. – Я просто хочу домой. Я устала…»

Принесли завтрак. Исари, приподняв бровь, разглядывал овсяную кашу, сваренную на воде, и травяной сбор.

– Ручаюсь, последний крестьянин питается лучше меня, – насмешливо заметил он, зачерпывая ложкой овсянку. – Напомни, когда я в последний раз ел что-нибудь, помимо невероятно полезного, приготовленного на пару и пресного?

– Да пожалуйста, – пожала плечами уязвленная Этери. – Хоть целыми днями объедайся пирожными. Но если после такой диеты у тебя что-нибудь прихватит, пеняй на себя.

Исари в ответ проглотил, наконец, ложку мерзкой каши. Сама Этери, завтракавшая как раз пирожными, почувствовала укол совести. И тут же встряхнулась: Исари явно уводил разговор в сторону.

– Зачем тебе понадобилась эта ведьма? Уверена, она будет шпионить.

– Разумеется, будет, – кивнул Исари. – Более того, она будет стараться нас рассорить. Ты разве не знала, что казгийки видят тебя царицей Багры?

Этери захотелось встать и проверить, нет ли у Исари жара.

– Царицей? – переспросила она севшим голосом. – Царицей? Спасибо. Мне и в княгинях хорошо.

– Более того, – сказал Исари, явно довольный произведенным эффектом. – Они считают тебя Небесной Всадницей, потерянной двести лет назад. Ввернее, её воплощением. А я для них – гадкий рабовладелец, который держит в цепях их покровительницу.

– Всюду эта легенда, – отмахнулась Этери. – Ты-то, надеюсь, в неё не веришь?

Исари промолчал.

– Мало ли, во что я верю, – сказал он, отпивая отвар. – Главное, во что верят они. Никто, кроме казгиек, не знает столько о кровной магии. Тебя они возьмутся обучать с удовольствием.

– Меня? – снова переспросила Этери. – Я ведь ничего не могу…

– Зато могу я, – ответил Исари…

Заниматься делами после столь сложного разговора было невозможно, и Этери, наконец, смогла выкроить время, чтобы посидеть в женской гостиной. При виде неё придворные дамы, жёны советников и полководцев, повскакивали со своих мест, роняя книги и вышивки. Этери ответила на поклоны кивком, села за пяльцы, машинально воткнула иголку в ткань.

В недоумении посмотрела на уколотый палец, удивленно и обиженно сказала:

– Ай!

Пол затрясся у неё под ногами, а свет померк.

Лейла проснулась очень поздно и чувствовала себя совершенно разбитой. Она встала с постели и долго сидела в кресле, обняв колени и безучастно глядя из окна на ухоженный дворцовый сад.