Вокруг уже стемнело, но Кира продолжала вот так сидеть, в букете ароматов давно прибавился запах жаренного на костре мяса и печенной картошки, также терпкого нектара мегиллов, к слову, несколько из них уединились с одной из наложниц. Девушка поморщилась, мысленно веля себе не слушать их стоны, и сконцентрировалась на иных звуках: например, треске горящих поленьев, тихого бормотанья остальных членов отряда, уханье филина, стрёкоте сверчков. Кириния и не заметила, как её слух уносится всё дальше и дальше с песней ночного ветра, простирается далеко за пределы гор и леса туда, где в деревушке в одной из печи избы тоже трещал огонь, и что–то готовилось вкусненькое, где лился безмятежный детских смех, роптание стариков и ругань взрослых, стук стали о сталь в кузницах и лай собаки. Такой очень знакомый лай, точно… Барко?!

Кира распахнула глаза, и всё стихло, она растерянно хлопала ресницами, но перед взором была тьма, тусклый свет луны проливался лишь на верхушки камней, не достигая ниш. «Что это только что было?» – спросила сама у себя, растирая замерзшие плечи и руки. И неожиданно раздался ответ:

– «Ты можешь слышать… слышать с ветром… стать единой с ним…»

Голос звучал подобно эху, отовсюду, но и из ниоткуда, похожий на голос нарвы Лии из мегиллского сада. Но как?

– «Я буду в твоем сердце, сестра, пока нужна…»

Кириния заозиралась по сторонам, естественно, никого рядом не оказалось, она вновь закрыла глаза, сконцентрировалась, но ничего больше не произошло. Что это? В ней пробуждаются какие–то способности рода? Или нечто иное? Ведь с каждым днём душа продолжает истончаться, и тёмные силы бездны затягивают в свой ледяной омут… Вдруг Кира почувствовала ладонь на своих устах, её тело прижали к твердому чужому, она принялась мычать и брыкаться.

– Тише, это я, – прозвучал тихий шепот над макушкой, и Кира успокоилась, узнав речь своего мегилла. – Прости, не хотел пугать, но иначе ты бы огласила всю округу, а нам этого не нужно. Я дважды звал, но ты настолько глубоко ушла в себя, что не откликнулась.

– Всё хоро..шо... – хрипло ответила Кириния, пытаясь привести в порядок скачущий галопом пульс и дыхание. К тому же, рядом стоящий Хандер придавал уверенности, быстрее отгоняя щупальца страха. – Что–то стряслось, или нужно выдвигаться?

– Вовсе нет, Кира. Ты просто не ужинала ещё, и я принёс тебе немного мяса, держи, силы понадобятся.

Девушка приняла с благодарностью, со всеми этими напастями она и не заметила до этого насколько голодна. Наконец, заморив червячка, поинтересовалась:

– Ханд, где мы сейчас находимся? В каких землях? – мегилл чуток поразмыслил, а затем огорошил:

– Недалеко от твоей деревни, – в свою очередь тоже спросил, не спуская цепких ядовито–зелёных глаз: – Что–то не так?

– Н–нет… вовсе нет.

Хандер обратил внимание, как загорелись синие омуты девушки, но секунду спустя погасли, она осунулась и погрузилась в тоску. Неожиданно лианд сам для себя предложил:

– Хочешь взглянуть краем глаз?

Кира неуверенно кивнула, мегилл подхватил её на руки и взмыл ввысь. Взлетев выше гор, им стала видна и деревушка полная множества огней в домах, но лианд не стал приближаться слишком близко, спикировал к мельнице на холме.

– Ближе не стоит, собаки учуют.

– Я понимаю. Спасибо и на этом.

Кириния прикрыла веки, как в тот раз, и просто отпустила все мысли, она всем сердцем пожелала услышать родные голоса и ей это удалось: названная мать рассказывала сказку перед сном малышке Дарине, отец что–то причитал псу Барко. Душа девушки наполнилась теплом, оно окутало коконом, прогнав всю печаль и боль, воцарилось равновесие. Кира будто воочию вновь смотрела на их улыбки, ощущала объятья рук, касалась сама.