– Это пособница заговорщиц, схватили вместе с ними. Я собрался провести казнь, но когда занес клинок и коснулся кожи, оружие расплавилось прямо в руках.

После его слов Вильдан развернулся и посмотрел на меня. Вот в этот самый миг я отчетливо осознала, что именно этот мужчина и есть верховный инквизитор.

На меня смотрели ярко-синие глаза. Цвет их напомнил об одном человеке, чей образ я бережно хранила в памяти все эти годы, человеке, который спас меня однажды на улице. Никогда больше я не встречала столь удивительного синего оттенка. Вот только у этого взгляда не было ничего общего с тем добрым и насмешливым выражением, присущим глазам мужчины по имени Кристиан. Это были безжалостные очи безжалостного человека, холоднее льда, острее самого острого кинжала. От их выражения замирало сердце, дыхание останавливалось в груди, и хотелось бежать, бежать, спрятаться как можно дальше, заползти в какую-нибудь неприметную щель, откуда он меня не достанет.

Инквизитор шагнул ко мне, и я дернулась в своих цепях в тщетной попытке убежать. Он приблизился и вытянул руку, хватая тонкую ткань высокого ворота моего наглухо закрытого платья, а потом резко дернул его вниз, оголяя шею. Свет блеснул на тонкой цепочке, скользнув по поверхности старинного медальона. Инквизитор отвернулся, обратившись к сидящему словно замершая статуя мужчине:

– Вы не додумались проверить наличие амулета, сразу позвали меня? Вам так надоело здесь работать?

– Господин Вильдан, – побледнел инквизитор, – простите, я думал, вдруг магия.

– Какая магия? Это непроявленная ведьма.

– Простите меня, верховный инквизитор. Я сейчас же сниму медальон!

Он резво подскочил ко мне, протягивая трясущиеся руки, но едва коснулся тонкой цепочки, как с криком отдернул обожженные пальцы.

– Он заколдован!

Вильдан вновь развернулся ко мне, внимательно рассматривая амулет.

– Сама расскажешь, как его снять, или нужно тебя заставлять?

– Вы его не снимете, – с трудом выталкивая слова из сжавшегося горла, ответила я. – Только я могу сделать это.

– Так делай, мы ждем.

– Я отдам медальон только в обмен на жизнь сестры.

– Какой сестры?

– Той, кого вы схватили, – при последних словах я твердо взглянула на инквизитора, заметив, как сделал шаг назад второй мужчина. Мороз пробрал до костей, когда увидела, как меняется выражение глаз Вильдана.

– Так ты сестра той ведьмы? Родная сестра? – будто выплюнул мужчина, наклоняясь вперед и заставляя меня вжаться в стену еще сильнее. Мне показалось, что сейчас он ударит, но Вильдан вдруг отшатнулся, словно сама моя близость была ему противна.

– Отведи ее в камеру, я найду другой способ снять медальон. А что касается тебя, ведьма, то твоей сестры больше нет.

И он вышел, оставив меня глядеть на захлопнувшуюся дверь в немом отчаянии.

Вильдан

Вернувшись домой, я сразу же поднялся в детскую и совершенно не удивился, когда обнаружил здесь дядю.

– Бенедикт, – кивнул я.

– Вильдан, это была она?

– Да. Последняя из шести.

– Все кончено?

– Кончено.

– Ты слишком задумчив, племянник. Что-то еще произошло?

Я молча подошел к детской кроватке, глядя на спящего малыша. Ему уже исполнилось три года, и он слабел день ото дня. Я протянул руки и достал безвольное тельце из кроватки, прижал к груди, а он даже глаз не открыл, только дышал тяжело с редкими короткими хрипами.

– Когда придет этот новоявленный чудо-доктор, о котором все говорят в Сильвертоне?

– Ждем с минуты на минуту.

Я подошел к окну, держа ребенка на руках и слегка укачивая. Сын моего брата, единственный родной человек, не считая дяди. Я называл его своим сыном, он заменил мне того, кто не успел даже родиться. Мы с Бенедиктом каждый день возносили молитвы, чтобы то давнее проклятие ушло наконец, оставив ребенка в живых, но с каждым днем надежд на это оставалось все меньше, дитя медленно угасало. Мальчик редко открывал глаза, а пищу приходилось вливать в его приоткрытый ротик, чтобы хоть как-то поддержать силы.