— Кажется, да.

— Я могу помочь?

— Надеюсь. — сбивчиво передаю ему весь разговор с Киром. Судорожно тереблю ремешок от сумочки. Кивает периодически, но не перебивает. — Я не верю, что его отпустят за те деньги, понимаете?

Впервые мне симпатична его серьезность. Да и возраст играет на руку. И должность. И связи.

— Все, правильно, Лизавета. Взятка не выход в данной ситуации. Ты же видишь пример Туманова? Я постараюсь помочь — сделаю все возможное для твоего брата... — Он что-то пишет в телефоне, а сам продолжает ровным голосом, — но ты же понимаешь, что для постороннего стараться не буду? Для члена семьи — да. А для простого парня, который решил подзаработать подобным легким способом, даже палец о палец не ударю. 

У меня все сжимается внутри. Не будет... Но готова ли я пожертвовать своим счастьем?

— Вы жестоки.

— Это жизнь, девочка. Тебе давно пора избавляться от розовых очков. Ты ведь журналист и должна реально смотреть на вещи, а не прятаться за своими детскими иллюзиями. — Раздается звук входящего СМС, и Феоктистов добавляет, — поехали. Собственными глазами посмотришь на то, что ждет твоего брата. Я сейчас связался со своим адвокатом, он как раз там недалеко. Обычно он вытаскивает даже самых безнадежных из-под следствия. От тебя зависит судьба твоего Кирилла. Точнее от твоего решения.

Стараюсь дышать ровно, не допуская паники, но увы — она постепенно охватывает меня, не позволяя рассуждать трезво и объективно. У меня есть буквально минут десять решиться. 

Приезжаем на место и встречаемся с солидным мужчиной в дорогом костюме, который определенно вызывает доверие и внушает уверенность, что он-то сможет всё.

— Андрей Анатольевич, знакомься. Лиза. 

— Здравствуйте. Пока вас ждал, успел навести справки. Сейчас коротко объясню перспективы. — В ушах шумит, но я стараюсь слушать внимательно. — Попался парнишка на перевозке синтетики в особо крупном размере. Срок от десяти до пятнадцати...

Феоктистов едва успевает подхватить меня. Ноги подкашиваются, и я падаю на него. Голова горит огнем. От десяти... Боже, нет. Нет! Кир!

Ничего не понимаю, кроме того, что меня куда-то ведут. Потом дают воды и протирают лицо влажной салфеткой. Сквозь пелену вижу озабоченное лицо единственного человека, кто сейчас может реально помочь брату.

— Его посадят? — спрашиваю глухо у адвоката. Маленькая надежда еще теплится.

— С вероятностью девяносто процентов. Срок, возможно, дадут самый минимальный, все-таки впервые...

— Ооо... — издаю невнятный звук, он сам срывается с губ, и я закрываю лицо руками. — Есть хоть один шанс избежать?

Ответить мне не успевают. Дверь помещения, в которое меня привели, пока было плохо, открывается, и внутрь вталкивают Кирилла.

— Лиза! — брат удивлен и встревожен. Бледнеет, оглядывая собравшихся. 

Подпрыгиваю и бросаюсь к нему, обнимая бестолкового двухметрового дурака, который умудрился увязнуть в подобном дерьме по самое не могу.

— Кирилл! Как же так? А?

— Я не знал, Лиз! Поверь. Я не хотел.

Сердце сжимается от понимание, что от меня зависит, где приведёт брат следующие десять лет своей жизни. Десять чертовых лет! Сейчас ему двадцать, а будет тридцать! Не могу сразу оценить всего масштаба катастрофы. Но даже так внутренности стягивает тугим узлом.

Обнимаемся и стоим молча. Что толку сейчас обсуждать? Сделанного не вернешь.

Охранник, который до того оставил нас четверых без присмотра, возвращается и подходит к адвокату, что-то говорит на ухо. Тот хмурится и выходит из кабинета.

В приоткрытую дверь мы с братом имеем возможность услышать женские крики и с ужасом узнаем голос мамы. Точно! Она ведь собиралась ехать сюда!