— Ты что сделала, ведьма? — Рычит он и тут же падает на пол без сознания.

3. 3

Вокруг раздается слишком много звуков, слишком много голосов сплетаются в один. Пытаюсь продрать глаза, но это кажется нереальным — ощущение, будто бы в них бросили песком, а после протерли его под веками. Светкажется зернистым и нечетким, размытым, как если бы приходилось смотреть на мир через полиэтиленовый пакет. К слову, такой опыт у меня уже был однажды, во время похищения одной из группировок на заре дележа сфер влияния в городе. Неужели снова?!...

Пытаюсь припомнить все, что случилось до этого, составить целую картину происшествия, чтобы понять, где я нахожусь. Внутренним взором «прохожусь» по своей одежде, на случай, если вдруг враги решили устроить меня в темную. Это скорее привычка, и я действую больше на автомате. Так, в заднем кармане брюк — заточка; в носке под штаниной — тонкий, как лезвие, стилет; в кожаной куртке должен был быть пистолет, но уверен, что его я лишился в первую очередь.

Приоткрываю губы и чувствую сильнейшую жажду. Кажется, будто бы даже мозги полопались от засухи, которая снедает глотку.

Наконец, морок перед глазами рассеивается, и я обвожу глазами пространство. Белые стены, натяжной потолок, какая-то надпись на включателе у входа. Прищуриваюсь и прислушиваюсь к тому, что происходит с телом.

Вдруг дверь резко отворяется и в комнату входит мой старый друг — Иван.

Резко выдыхаю, только сейчас поняв, что до этого лежал, затаив дыхание.

— О, Амир, очнулся. Ну и напугал ты меня, — хирург стягивает с лица маску, обнажая свою модную бородку, которую отращивает в лучших традициях метросексуалов, захаживающих в барбершоп на Гвардейской. Узнаю руку мастера — сам не далее, как три часа оттуда.

— Как я тут... — еле передвигая языком, спрашиваю у него, но запинаюсь, не чувствуя сил продолжить начатое.

— Лежи, лежи, Амир, не волнуйся, — доктор садится рядом, и я поворачиваю голову в его сторону. От лишнего движения она начинает гудеть, и перед глазами пляшут золотые и черные мушки. Зато удается понять, что я нахожусь в палате клиники — все белое, рядом — столик, на котором стоят ярко-красные и желтые свежие цветы, да и запах по-настоящему больничный, хотя сейчас больше всего пахнет кондиционером для белья с ноткой льна и морских волн. По крайней мере этот аромат становится более четким, а это значит, что рассудок возвращается ко мне в полной мере.

— Ты упал без сознания, — терпеливо говорит Иван, одновременно оттягивая мне веко, проверяя что-то одному ему ведомое, а после ставит руку на линию пульса за скулой, высчитывая сердцебиение. — Потерял слишком много крови. Как ты вообще добрался сам до клиники?

— Надо было вызвать скорую? — мрачно шучу.

Иван пожимает плечами. Работа на нашу банду ему не очень нравится, но за связь с криминалом он получает очень хорошие деньги, так что тут не до сантиментов.

— Хотя бы сам не ехал за рулем. А если бы ты потерял сознание в дороге? Была бы авария, пострадал кто-то еще! — выговаривает он мрачно.

А, вот в чем дело. Моя жизнь ему не так дорога, как жизни других. Ну что ж, похвально, зачетно и совсем не профессионально. Деньги платит ему дядя, владелец клиники, так что радеть он должен только за жизнь членов нашей семьи, не волнуясь или не так рьяно переживая за жизни других.

— Наталья сказала, что ты ее запугал, — хмыкает, наконец, Иван.

— Она сама кого хочешь запугает, — медленно отвечаю.

— Да уж, девчонка с норовом, — Иван поглаживает подбородок. — Но молодец. Делает все профессионально.