– Сейчас найду. Минуту.

Пальчики девушки забегали по клавиатуре компьютера.

– Вот, – она протянула лист с записанным номером. – Михаил Полянский. Работает по графику – сутки через двое. Выйдет на смену завтра.

Анна взяла листок и, не отходя от стойки, набрала на мобильнике записанный номер. Один гудок. Второй. Третий.

– Не берет. Придется дождаться завтра. – Проговорила она и спросила: – Кошелев ничего для меня не оставлял?

– Нет, ничего.

– Где он?

– Только что вышел. Предупредил, что повез Эльвиру Шабтаевну в поликлинику.

– Кто такая Эльвира Шабтаевна? – уточнила Анна.

– Вы не знаете? – портье указала на входную дверь. – Мать Виктора Петровича.

Сквозь дверное стекло было видно, как Кошелев, держа над головами раскрытый зонтик, помогает забраться в такси крупной, ухоженной женщине. На вид ей было за шестьдесят. Она была хорошо одета и держалась уверенно.

Стерхова собралась уйти, когда услышала за спиной женский голос:

– Анна… простите… можно вас на минуту?

Она обернулась и увидела Румико Хирано. Та стояла в нескольких шагах, сжимая на груди ремешок своей сумки. Лицо напряженное, губы побелели, глаза широко распахнуты – в них читалось беспокойство и страх. На ней был тот же скромный кардиган, который теперь висел чуть свободнее, словно Румико вдруг уменьшилась в размерах.

– Я уже знаю… – прошептала журналистка и скорбно покачала головой. – Слух об убийстве Воронина разлетелся по всему отелю. Как все случилось?

– Пока ведется расследование. – Ответила Анна.

– Должна вам сказать, что тем вечером я встречалась с Ворониным.

– Где? – быстро спросила Стерхова.

– В его номере. И, возможно, была последней, кто видел его живым.

Выдержав паузу, Анна сделала шаг и взяла Румико за руку.

– Идемте со мной.

– Куда? – удивилась та.

– В оперативный штаб. Там будет удобнее.

Румико послушно кивнула, и они направились к лифту.

Войдя в штаб, Анна включила настольную лампу. Желтый круг осветил столешницу и бумаги.

Румико замерла на пороге комнаты.

– Присаживайтесь. – Стерхова сделала жест рукой.

– Спасибо. – Голос журналистки прозвучал чуть глуше обычного. Переступив порог, она поняла, что пришла не просто поговорить, а давать показания.

Анна достала из папки стандартный бланк и положила перед собой. После этого прозвучал щелчок включенного диктофона.

– Не возражаете против аудиозаписи?

– Нет… Конечно же, нет. – Румико поддернула рукава и сложила руки в замок.

– Тогда, пожалуй, приступим. Фамилия, имя, отчество. Полностью.

– Хирано Румико. Отчества нет.

Получив необходимую информацию, Стерхова заполнила шапку протокола. Потом подняла глаза и дружеским тоном, противоречащим форме вопроса, спросила:

– Теперь расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы видели Воронина в последний раз.

– Позавчера вечером. Я сама позвонила ему около девяти часов. И он сказал: «Приходите, но у меня мало времени».

– Так и сказал?

– Дословно.

– Не объяснил почему?

– Простите…

– Почему у него было мало времени. – Пояснила Анна.

– Нет, не сказал. – ответила Румико.

– Когда вы позвонили, он быстро ответил?

– Поднял трубку через пару секунд.

Стерхова кивнула, отчасти это совпадало с ее предположением: у Воронина тем вечером было несколько встреч.

– Вы поднялись к нему одна?

– Разумеется.

– Кого-нибудь встретили в лифте, на этаже или возле двери Воронина?

Немного помолчав, Румико обескураженно улыбнулась:

– Я не помню… Простите.

– Рассказывайте, что было дальше, – спросила Анна, выводя в протоколе беглые строчки.

– Дверь Воронина была приоткрыта, но я все равно постучала. Он крикнул из комнаты: «Войдите».