Пожалуй, Святослава собой хороша, не по галлийским меркам, конечно. В Галлии в моде худые темноглазые барышни непременно с кудрявыми волосами. Тетка – полная противоположность. Волосы у нее светлые, коса едва ли не толще моей, глаза серые, щеки с ямочками. Она мне кажется похожей на наседку: такая же круглая и постоянно кудахчет. И муж, и дети похожи на нее: все щекастые, упитанные и светловолосые.

Лишь одна Людмилка выбивается из семейной масти: кажется, она на деда похожа больше, нежели ее мать. Я вспоминала маленькую вертлявую девчонку, а увидела рослую барышню в портках. Я даже рот приоткрыла от изумления: девушка, да не в платье, а в мужском наряде! Вела себя она совершенно как парень: смело, резко. На стуле сидела нога на ногу, покачиваясь; разве что не курила и на пол не плевала! Я сначала и не знала, как себя с ней вести: сидела, опустив глаза и сложив руки. За столом Людмила тоже не терялась: ела за троих, громко шутила, смеялась, запрокидывая голову и показывая ровные белые зубы.

Украдкой скосила глаза на Герхарда: как ему это понравится? Таких женщин в Галлии просто быть не может! Однако судя по взгляду медведя, то и дело падавшему на немаленькую Людмилкину грудь в вырезе белоснежной мужской рубахи, он нисколько не осудил бы ее за манеры. А ведь и тетка Сарина, мать галлийца, была женщиной крупной. А не сложится ли у них?.. Вот было бы здорово!  

Тем более, что, спустя пару дней, я поняла, что бравада старшей дочки Волчеков напускная. Она пытается быть похожей на парня, чтобы заслужить одобрение отца, которому и дела-то до дочек нет. Вот и бьется Людмилка как рыба об лед: и с саблей дерется не хуже мужика (с ее размерами и силищей неудивительно), и бегает быстро, и наездник она отличный. При этом грамотная – на трех языках читает и пишет, шить-вышивать умеет: словом, увидела я в ней вторую Милославу Оберлинг. И оттого жалко ее стало неимоверно – пропадет ведь девка.

В первый же день Людмилка подралась с Герхардом – высмеивала медведя до тех пор, пока он не вышел из себя, а это надо суметь. Он ведь терпеливый. Разумеется, против медведя ей не выстоять – отлупил он ее знатно. Коли вздумала мужские портки носить, то уж будь готова, что щадить тебя не будут. С того дня отношения между ними сложились странные: то они друг друга по широкой дуге обходили, то лаялись бранными словами. Князь Митрий только посмеивался, да велел приданое готовить. Ну тут не надо большого ума, чтобы понять, чем всё закончится. Увезет Герхард Людмилку в горы, как есть увезёт.

Я такой подруге только рада буду, и маме всё повеселее. Она ж одна там в горах своего статуса. Порой и поговорить не с кем. Да и терзала меня мысль в Славии насовсем остаться, уж больно мне здесь по душе. Пошлю вот Людмилу вместо себя.

А что: женихов мне уже предложили великое множество: выбирай – не хочу. С Эстебаном у меня всё равно единственное будущее – фавориткой стать. И то это только в Галлии красиво называлось. А здесь, в Славии говорили просто: полюбовница. И это еще самое приличное слово. А тут, авось, и выберу кого.  

Да хоть бы и оборотня местного: они, как пронюхали, что я обращаться могу, так воодушевились! Еще бы – женщина, чужеземка, да еще и волк. Любая семья мне рада будет! Тем более, что с такой невестой, как я, можно и свой клан основать, князем стать. А жены князей, судя по тетке, живут сладко: дел они никаких не решают, а уважением и почетом пользуются. Да и прислуга у них на всё есть. Как сыр в масле Святослава катается, вон какие бока крутые накатала себе!