Жест. Я вспомнила прикосновение Богдана к своей ноге, и от одной только мысли снова почувствовала что-то приятно ноющее в животе. Да ну, это алкоголь, он действует на нервную систему. Верить в то, что парень, с которым я познакомилась меньше суток назад, может оказывать такое воздействие на мое тело, было трудно. Для этого же нужна эмоциональная связь, а она формируется долго. Как было у нас с Васей.

А было ли?

Я прямо в платье завалилась на кровать с мыслью:

«Утром будет стыдно».

Богдан:

Я не спеша возвращался к дому Пероцци. Интересно, Маруся завтра будет краснеть и мяться? Или вообще смоется из отеля с первыми лучами солнца? Я достал из кармана телефон и позвонил Антонио, который не первый год занимался виноградником недалеко от Неаполя вместе со своей семьей.

Голос, слишком молодой для шестидесятилетнего мужчины, ответил почти сразу:

- Богдан, добрый вечер.

- Добрый вечер, Антонио. Как наши дела на плантации?

Он говорил всегда по существу, поэтому отчет не занимал более пяти минут. Конечно, при условии, что никаких эксцессов не было на моем винограднике. А они бывали крайне редко и по не зависевшим от Антонио причинам.

- Богдан, вы в Италии? – закончил он свой монолог вопросом.

- Да. Завтра приеду. Я сейчас в Риме, так что к обеду буду у вас. И у меня есть небольшая просьба.

- Просьба? - удивился Антонио. – Конечно! Что-то подготовить? Составить отчеты? Отправить партию вина?

- Нет-нет, - остановил я его. – Завтра я приеду не один. И предупредите всех, кто обитает на территории виноградника, что моя спутница ни в коем случае не должна узнать, в чьей собственности находится земля. Я просто менеджер, поняли?

- Конечно, Богдан. Я вас понял. До завтра.

- До завтра.

Вот уж где совсем не любопытный человек, но так и должно быть. Босс сказал – Антонио сделал. Я уважал его, восхищался его любовью к делу и знал, что он был алмазом в виноградарстве. А одна его фишка с приготовлением вина стала нашей коммерческой тайной, и сколько Антонио не пытались переманить, он остался верен мне. Но наши отношения, хоть и были довольно теплыми, не переходили из разряда «начальник-подчиненный» во что-то более дружественное, как с семьей Пероцци.

И я не хотел, чтобы завтра это увидела Маруся. А семья Антонио, у которого бабка была русской дворянкой, осевшей в Италии после революции, знала язык вполне сносно, так что рисковать не стоит.

Орнелла, будто снова почувствовав мое появление, вышла уже из комнаты в халате, спросив:

- Марию до отеля проводил?

- Конечно, - кивнул я.

- Хорошая девочка, - заметила Орнелла.

Я достал ключ и устало потер глаза:

- Спасибо за вечер. Завтра я рано уезжаю, но еще вернусь.

- А куда ты от нас денешься? И Марию приводи.

Я опять кивнул, не желая врать на словах. У меня на эту малышку планы, осуществив которые, вряд ли снова приведу ее сюда. А жаль, они с Орнеллой понравились друг другу.

Но… Так бывало всегда – люди расходятся. Разойдемся и мы через пару дней. Обычные римские каникулы, так делают многие. А я делал не один раз, и каждый раз со вкусом.

Нельзя же разочаровывать женщину – Италию должны помнить во всей ее красе.

Утро пришло неожиданно. Не знаю, почему я проснулся раньше будильника на целых полчаса. И проснулся бодрым, готовым к подвигам и свершениям.

Хотя ничего особенного от сегодняшней поездки в Неаполь я не жду. В том смысле, что Маруся девушка скромная, стеснительная донельзя, и вряд ли я сегодня получу доступ к этому русскому телу. А мне уже хочется.

Так хочется, что только подумав об этом, почувствовал, как член напрягся, даже несмотря на то, что сейчас я стою в ванной, принимая контрастный душ.