Звонить Сереже я не стала, просто не посчитала нужным, ведь я и так в состоянии поднять всех на уши, чтобы увидеть брата. Вопрос в другом, почему моя мать допущена, а я нет. В чем принципиальная разница?

Пишите следователю прошение. А не пойти ли следователю в пешее эротическое? Я таких прошений написала три, а воз и ныне там. Вот почему я решаю прийти к этому заднеприводному лично и спросить, почему я вдруг впала ему в немилость.

Еще на КПП меня тормозит молодой и борзый:

—Вы к кому?

Я снимаю солнцезащитные очки и всматриваюсь в холеное лицо явно заплывшего жиром представителя власти. Ему бы пару кругов сделать, чтобы в форму себя привести, а то даже догнать преступника в случае его побега не сможет.

—К следователю Артемову, — стараюсь говорить ровно, но внутри эмоции выплескиваются.

Парень начинает скалиться. Осматривает меня скрупулезно, словно я предмет и не замечаю такого интереса. В глазах прямо искрит совсем другой интерес, который чувствуется на коже грязными разводами.

Я понимаю, что красива, и знаю, как могу воздействовать на людей, но пользуюсь этим не часто.

—Вы записаны?

—Нет, не записана, я по личному вопросу, — перевожу внимательный взгляд с него на обшарпанную стену — это куда интереснее.

Чувствую, меня ждут очень интересные беседы.

—Личные вопросы решают не в рабочее время, госпожа…— он наклоняется ко мне, нарушая личное пространство. Мерзость.

—Вострова Виктория Игоревна меня зовут, и я попаду к следователю так или иначе. Советую Вам, не представившийся…младший лейтенант, иметь это в виду и упростить себе рабочий день, — грубо отвечаю ему, делая шаг назад, таким образом образуя между нами буферную зону. —Просто на всякий случай, чтобы потом не было проблем. У вас.

Я очень хорошо понимаю, что он за человек. С отцом на работу часто ходила, изучила людей вдоль и поперек, а мой папа этому способствовал.

Он сальный во всех смыслах этого слова, но сюда другого и не поставили бы.

—Ты мне угрожаешь, сучка?

—Епифанцев, рот закрыл и пропустил даму, быстро.

Голос из-за спины не просто кажется мне знакомым, это практически родной голос, от которого мои коленки подкашиваются. Я намертво цепляюсь скрюченными пальцами в собственную сумку и стою изваянием, пока слышатся тяжелые шаги, и рядом не оказывается Леша. Мой спецназ.

Если бы можно было просто исчезнуть сейчас, я бы так и сделала. На губах покалывающие ощущения, тело парализует. Я не шевелюсь, лишь слушаю отточенные приказы, звучащие злобно и при этом будто бы спокойно.

—Хотя нет, теперь открыл свой грязный рот и извинился. А то я случайно уроню на тебя свой кулак. Чисто случайно. И дай-ка подумать, дважды уроню.

Епифанцев становится бледнее стены, моментально меняется в выражении. Как на лице за секунды могут появится зачатки интеллекта, стоит только получить пистон?

—Извините.

—Извините, пожалуйста, Виктория Игоревна. Я повел себя как чмо. Офицерам такое не к лицу, — поправляет его Леша, после чего щелкает пальцами, чтобы привлечь внимание залипшего взглядом на полу парня. Мда. Он явно боится его. И даже больше, потерял способность разговаривать.

—Я жду, — грубо летит вдогонку.

Все это Епифанцев повторяет, сбиваясь с ритма, глотая буквы. Но в итоге я получаю извинения, на которые никак не реагирую.

Леша обхватывает меня за локоть и проходит через железные ставни-парапеты.

Растерянный взгляд замирает на его темной коже, что на моей сметанной смотрится как капля шоколада в молоке. По телу проходится предательская дрожь, которую я стараюсь глушить, но по итогу…ничего не выходит.