— Уля, я слышал твой крик по телефону. Это не фарс.

— Я не могу прятаться здесь постоянно, Арсений. А вдруг Валик не успокоится и после развода? Что тогда делать? Бояться собственной тени и любого шороха? Это будет не жизнь, одно существование. Я должна дать ему отпор.

Желваки на щеках Арсения начинают нервно подрагивать.

— Я не твоя мама. У меня получится за себя постоять, даже если ты уедешь.

— Но как? Ценой собственного здоровья?

— Я пойду на уроки самообороны и куплю карманный перцовый баллончик. Но не буду сидеть сложа руки. Не буду.

***

Яркие лучи восходящего солнца слепят меня даже через закрытые веки. Пытаюсь перевернуться на другой бок, чтобы и дальше нежиться в царстве Морфея, но шею простреливает адская боль.

— А-а-а, — измученный стон заставляет меня открыть наконец глаза.

Большой мягкий диван с покатой спинкой, занимающий половину гостиной, оказывается, не зря стоит именно здесь перед телевизором. Он годен только для сидения, потому что ночной сон на нем – это сущие муки для человека.

Отбрасываю тонкий плед в сторону, выпрямляю окаменевшие ноги. Превозмогая ломоту и боль в мышцах, без резких движений встаю с дивана. Неспешно бреду к панорамному окну, чтобы полюбоваться на недавно проснувшийся город, и сделать зарядку для лучшего пробуждения.

Встаю на носочки и тяну руки к потолку, делаю наклоны, верчу шеей.

Запускаю пальцы в спутанные волосы, делаю легкий массаж кожи головы.

— Ммм, — довольный расслабленный стон срывается с моих губ.

Хриплый кашель за моей спиной заставляет меня встрепенуться. Оборачиваюсь и врезаюсь взглядом в гладильную доску Арсения. Да-да, это чертова гладильная доска, а не просто пресс на животе.

Интуитивно тянусь к задравшейся майке, которая оголила мой нетренированный живот. Одергиваю ткань как можно ниже, стесняясь собственного несовершенного тела. Пытаюсь пригладить нечесаные волосы пальцами.

Глаза неохотно переползают с идеально очерченных кубиков на косые мышцы Бущановского живота, которые соблазнительно исчезают под широкую резинку белых боксеров и серых спортивных штанов. Пересохшее горло мгновенно наполняется вязкой слюной.

— Доброе утро, — ероша короткие волосы, Арсений подходит ближе.

Оценивающе скользит взглядом по моим оголенным ногам. Покалывание и боль в конечностях моментально сменяется волнительными мурашками. Дышу через раз.

Он никогда так на меня не смотрел. Ему нравится? Нет? Не понимаю.

Смущение граничит с нервозностью. На мне всего лишь простая белая майка и хлопковые шорты в черную полоску. Переминаюсь с ноги на ногу, не зная куда деть вспотевшие ладони. Скрещивать руки на груди кажется глупой затеей, но и крутиться перед мужчиной совсем не в моем репертуаре.

Я не настолько смелая и раскрепощенная, как к примеру моя бывшая подруга Катя, которая готова даже в сильный мороз щеголять в короткой юбке и капроновых колготках, лишь бы прохожие мужчины сворачивали шеи ей вслед.

— Привет. — тихо бормочу я.

Улыбка Арса становится шире. Он явно доволен тем, что видит. Приосаниваюсь, вдохновившись такой реакцией. Вот только насладиться собственным триумфом мне толком не удается.

Встретившись со мной взглядом, Бущан резко меняется в лице. Напрягает плечи, вытягивает губы в безликую прямую линию. Его игривый пылкий взгляд мгновенно леденеет, оставляя лишь скучную горечь темного шоколада. Это именно то, чего я так боялась: он будто вмиг протрезвел и перестал видеть во мне привлекательную взрослую девушку. Опять понизил меня до ранга мелкой сестры школьного друга.

Расстроенно вздыхаю. Досадный ком подбирается к горлу. Хватаюсь за валяющийся на диване плед и начинаю его аккуратно складывать. Моргаю часто, стараясь как модно скорее прогнать непрошеные слезы.