Наконец, нахожу в себе силы и толкаю его от себя. Жадно глотаю воздух, очищая легкие от паров бражки.

- Вы что?! Спятили?! Я же дыхнула! Господи, горю! – машу на себя рукой. В груди и правда все пылает. – Вы чего целоваться-то лезете?!

- Хех, - мужик довольно потирает указательным пальцем свои губы и ничуть не смущается. – Проверить хотел кое-что.

- Что?

- Секрет. Тебе не скажу.

Ой, можно подумать! Больно надо!

- Не делайте так больше, - строго произношу я, косясь на его губы. – Мы же эти, ну, как их? Подельники. Вот.

- Подельники-собутыльники! Эх, Лера-Лера, - как-то подозрительно произносит мужик и трет при этом свою грудь лапищей. – Крутить задом манера! Ахахаха!

Хлопаю удивлённо глазами. Не нравится мне это все.

- А я ведь тут не одна, - решаю идти на опережение. Пусть знает. – Меня искать будут.

- Иди ты?

- Да. У меня и жених есть.

- И он здесь?

- Да, - вру я, представляя спящую на диване Светку.

- А чего ж ты ночью на дерево полезла, а не на жениха тогда? – с прищуром спрашивает Таир. Не верит.

- А мы решили до свадьбы ни-ни! – и это вообще-то правда. Тут я не вру.

- Хм. Импотент?

- Кто?

- Жених твой.

- С чего это вдруг?

- До свадьбы ждать. Либо импотент, либо он кого-то другого трахает! Ахахаха!

И так мне обидно становится. Потому что он напоминает мне о том, что Аркашка изменил мне. Перед самой свадьбой.

Я закрываю лицо руками и почти реву.

- Эй, ты чего? – тяжелая рука ложится мне на плечо и как-то жарко становится. Мужик, похоже рядом сел. – Лер? Ты чего, а?

Я всхлипываю. Блин, мне же пофиг было! Я и Светке клялась, что пофиг!

Почему тогда реву сейчас?

- Ты плачешь, что ли?

Мужик с силой убирает мои руки от лица, но я отворачиваюсь.

- Да блять, - произносит он как-то сокрушенно. – Ты за жениха обиделась, что ли? За импотента? Ну, блин…

- Не импотент он, - всхлипываю я, вытирая нос рукой. – Сама видела, что не импотент.

- Хм. Дрочил при тебе, что ли?

Смотрю на него. А он ведь серьезно это спрашивает. Без тени шутки.

- Секретаршу свою трахал, - вздыхаю я, не желая больше слушать предположения от своего подельника-собутыльника.

Чего уж. Я же больше его и не увижу. Пусть знает. Это как в поезде попутчику рассказать все.

- Хм, - задумчиво произносит он. – Да, не импотент он. Он просто мудак! – и режет воздух ребром ладони. – Такую девочку обижать!

Опять смотрю на него.

- Ну-ка, хватит реветь! – берет и вытирает мои слезы большим пальцем. Горячим таким. Большим, но нежным.

Я даже выдыхаю от этих касаний.

- Забудь, - тихо добавляет он и проводит мне по волосам. За затылок прижимает к своей груди. – Мудак он.

А я стараюсь не дышать. Взглядом упираюсь в те самые мышцы, которые дергались. А еще он такой горячий. И сердце громко стучит. Тук-тук. Тук-тук.

- Теперь точно надо выпить. Легче станет.

Перевожу взгляд, а у меня у рта уже стакан опять с этой огненной жидкостью. Я и возмутиться-то не успеваю, как он снова опрокидывает стакан. Большая часть, конечно, льется мимо. Но то, что попадает в меня, вспыхивает новым пламенем. И я опять задыхаюсь.

Собираюсь обмахивать себя, но долгожданная прохлада приходит в очередной раз оттуда, откуда и не ждали. Мужик снова меня целует!

8. 8. Небесный секстант

И я даже выдыхаю и кое-как удерживаю себя от того, чтобы не прикрыть глаза.

У него губы такие. Прохладные и… мягкие. Даже несмотря на щетину вокруг.

Помнится, как-то Аркашка решил отрастить бородку. Так я целоваться ним не могла! Во-первых, было неприятно, потому что кололось. А, во-вторых, было смешно. Потому что волосы на его подбородке напоминали волосы в паху. Были такие же жесткие и с завитушками.