они такие.

В конце концов, не зря со школы меня дразнили рыжей стервой, нужно же было хоть иногда соответствовать такому достойному званию. Так я думала вчера после виски, разбудившего бурю в моей крови и погасившего пожар моего отчаяния. Сегодня же я сходила с ума оттого, что позволила себе такую выходку.

Я ехала в плацкартном вагоне поезда домой, практически без вещей, и смотрела на уплывающие от меня пейзажи. Вот так просто за своей спиной оставляла целый пласт своей жизни и не могла понять, хорошо это или плохо.

То, что мое сердце разбито и я вышла из этого брака далеко не победителем, — это, конечно, плохо, но вдруг это все было толчком? Тем самым толчком для меня, благодаря которому я наконец-то покину то болото, каким давно уже был наш брак с Курковым. Ведь не зря же нам бог не давал детей? Не просто так? Возможно, нам действительно было не по пути еще с самого начала. Слишком мы разные.

Слез больше не было — казалось, все, что смогла, выплакала еще вчера. Я смотрела на заснеженные ели и думала о том, что найду наконец-то работу — ту, о которой мечтала еще со школы. А потом усыновлю малыша. Девочку. Обязательно. Маленькую принцессу, которую буду любить, оберегать и растить.

На железнодорожный перрон родного города ступила уже обновленным человеком. Я больше не тосковала о потерянном с мужем времени. Я больше не страдала от предательства, я даже ненавидела Куркова уже не так сильно. Меня не грызла вина за то, что я развела на секс ни в чем не повинного мужика бросила. Где-то глубоко внутри я ощущала, что это неправильно и так быть не должно, но мне понравилось быть такой: холодной, отстраненной и чуточку пустой.

8. Глава 7. Наше время

Моя ладонь утонула в его мощной и теплой руке, а сердце перестало биться, оно затаилось в ожидании. Ожидании чего-то нехорошего. Чересчур самодовольной была улыбка майора, который уже, наверное, давно и не майор, да и вряд ли по-прежнему офицер.

— Виктория, правильно? — прозвучал низкий хриплый голос, а я часто-часто заморгала.

Не может быть. Мужчина смотрел на меня испытующе — неужели не узнал? Ну не могла же я настолько измениться.

Я кивнула.

— Ко мне можно просто Виталий, без прочего официоза. — Видимо, могла… — Надеюсь, вы и правда специалист высокого уровня и удовлетворите все мои желания.

Я поперхнулась от его последних слов, уж очень они двусмысленно звучали. Пожелания, он должен был сказать пожелания — неужели оговорка?

– Простите, — произнесла, откашлявшись, и на-конец-то выдернула руку из его ладони, больше напоминающей медвежью лапу. Она была как три моих.

Какой же Самойлов большой, я почти забыла… Почти…

— Я тоже надеюсь, что не подведу вас. И ваша квартира будет выглядеть так, как вы того и желаете, но сейчас, простите, я очень тороплюсь. Я пойду?

Я начала задыхаться.

Рядом с ним не хватало кислорода. Мужчина приподнял левую бровь, пару секунду гипнотизировал меня взглядом, словно пытался произнести мысленно какой-то приказ.

Узнал? Неужели все же узнал?

Нет. Нет. Лишь бы он так и не вспомнил, слишком некрасиво я с ним поступила девять лет назад.

— Что ж, — задумчиво кивнул Виталий и все же вышел из лифта, — идите, Виктория.

Я быстро шагнула в большую зеркальную кабину, пытаясь до последнего держать себя в руках. Пальцы подрагивали от волнения, и я вцепилась в тяжелый толстый контракт, прижала его к своей груди, словно утопающая, хватающаяся за последнюю надежду.

Спасательный круг. Только в моем случае этот контракт был камнем, тяжелой металлической цепью, опутавшей меня по рукам и ногам и тянущей ко дну.