Костя

Пока Алинка пробует установить связь внешним миром, я пытаюсь осторожно снять футболку, чтобы не зацепить присохший к струпу бинт. Это очень неприятно, когда марля отрывается по-живому, вместе с раной, которая находится чуть ниже лопатки. Попробую перевязать сам себя. Поднимаю руку немного морщась от боли. Она не такая острая, как в первые дни. Но ребра еще ощутимо ноют.

– Давай помогу, – неожиданно слышу где-то сбоку знакомый женский голос. Я не слышал, когда она спустилась. Теплые, худенькие пальчики ложатся поверх моей ладони. Ее легкие прикосновения заставляют низ живота скрутится от желания. У меня пелена накатывает на глаза от поплывшего мозга. Девушка ловко снимает с меня футболку, и мы встречаемся глазами. Внутри все замирает от этой глубины момента. Сердце пропускает удары один за другим. По всей классике жанра я должен сейчас словить и заключить эту неприступную девочку в объятия. Зарываясь пальцами в ее кудрявой шевелюре прижать крепко к себе ее худенькую фигурку. И взять в плен ее пухлые губки. И целовать… целовать… целовать… Чисто механически подаюсь ей навстречу, но она разрывает появившийся между нами коннект отвернувшись в сторону. Блин! Да, что не ТАК-ТО?

– Не надо, – нервно сглатывает.

– Что не надо? – психуя швыряю футболку в сторону и подхожу к столу, где стоит раскрытая аптечка. У меня внутри адски горит, да. Потому что я не могу ее понять. Почему она так реагирует? Да хотя по большому счету мне плевать почему. Я ведь чувствую, что между нами есть эти долбанные искры. Ее взгляд становится испуганным. Да что ж это такое? Я вижу, что нравлюсь ей! Внимательно всматриваюсь в ее безумно красивые глазки. Мне кажется, я тону в них. Черт! Она такая красивая. И так близко… один шаг… всего лишь один небольшой шаг и можно попробовать на вкус ее манящий ротик.

– Тебе не холодно? – она забирает аптечку прямо из-под моего носа и ставит ближе к себе.

Звучит смешно. Ты это серьёзно, детка? Да я сейчас сгорю!

– Нет, – коротко отвечаю.

– Тогда садись на стул. Я аккуратно рану обработаю, – открывает бутылку с хлоргексидином и щедро наливает на вату.

Возвращаюсь на место и поворачиваюсь к ней спиной.

– Она почти затянулась, – делает глубокий вдох, и я чувствую мокрую прохладу на коже. Ну вот! Остынь, Котов. Я терпеливо замираю, пока девушка промакивает сухими спонжами стекающие по спине капли.

– Алина, ты мне нравишься, – ее движения замирают. – Очень. Я даже спать из-за этого перестал, – продолжаю свое откровение.

– Могу предложить снотворное, – фыркает и отворачивается к столу. Берет тюбик с какой-то мазью и марлевую салфетку.

– Я тебе не нравлюсь? – пру как ледокол.

– Да… То есть нет, – смотрю как ее щечки начинают краснеть. Смущается. Это выглядит забавно.

– Ты можешь мне честно ответить, что я делаю неправильно?

Девушка некоторое время медлит с ответом. Затем все же пересилив смущение отвечает: – Это трудно объяснить.

– А ты для начала хотя бы начни. Между людьми это называется диалогом.

Алина молча приклеивает пластырь на мою спину. Эта близость опьяняет. Мне не хочется, чтобы она заканчивалась.

– Понимаешь… я тебя немного боюсь, – отстраняется и подает мне в руки футболку. Наши пальцы соприкасаются, и мы снова зависаем.

– Я такой страшный? – говорю с напускной серьёзностью.

– Нет, – отрицательно крутит головой и улыбается. Открыто так. По-детски. С ямочками на щечках. Я откровенно кайфую от этого – Просто, я тебя плохо знаю.

– В чем проблема? Давай узнаем друг друга лучше, – сердце колотится, как у школьника.