В постели совсем нагая возлежала белокурая нимфа и нагло улыбалась пьяной и растрёпанной Юльке.

Дальше случилась драка, из которой подруга, как она сама считает, вышла победителем. Сопернице она разбила губу, сломала нос, выдрала полскальпа волос и вывихнула руку.

— Ты с ума сошла?! — я в шоке смотрела на полоумную подругу.

— Да я бы вообще ей голову проломила, если бы этот козлина не оттащил. Ну ничего... ему тоже прилетело нехило, — победно улыбнулась Юля.

Я незаметно перекрестилась и отодвинулась от подруги подальше.

— И? Дальше-то, что было?

— А дальше они ментов взывали. И вот я только освободилась. Менты поржали, но заявление у них приняли. Теперь буду моральный и физический вред возмещать, — вдруг загрустила она.

— Господи, Юля!

— Ты ведь найдешь мне адвоката? — вдруг разревелась Юлька, — Я... я правда не знаю, что на меня нашло, правда... Я не хоте-е-ела-а-а...

Я, как могла, утешала дурную подруга, в уме просчитывая степень наказания, статьи УК РФ, по которым её могли привлечь и обещала всячески помочь.

Потом мы с Толиком отвезли её домой, и я взяла с нее обещание больше никогда не пить.

***

Домой вернулась расстроенная донельзя. А к вечеру почувствовала, что со мной что-то происходит.

Дико разболелась голова. В горле запершило и пару раз вывернуло наизнанку. Ноги, тело, зубы — все внезапно заныло, заломило так, что я чуть не взвыла.

Кажется, я заболела... Меня знобило, глаза слезились от рези и в целом ощущения были такие, будто я вот-вот скончаюсь.

Богдан хотел взять меня с собой на какую-то деловую встречу, но, видя мое состояние, отказался от этой идеи.

— Как не вовремя тебя скрутило, — то ли с укором, то ли напротив, с заботой, произнес муж. Хотя я склонялась к тому, что все-таки в голосе его был укор и недовольство.

Распорядился, чтобы мне взывали врача и уехал.

Я снова, несмотря на недомогание, не спала полночи, ворочаясь с боку на бок. А к утру меня посетили кошмары, где Юлька била какую-то бабушку сумочкой, Сашка танцевал с Михалычем и в конце целовал его в губы, я занималась любовью с Максом, а Богдан, глядя на это безобразие подбадривал нас криками «быстрее». Проснулась в поту, с жуткой головной болью и рвотными позывами. Пытаясь подняться, уронила на пол графин, на шум прибежала Наталья, всплеснула руками и убежала за тазиком.

Дальнейшее я помню смутно. Кажется, меня бесконечно рвало, в горячке я все повторяла чьи-то имена, сквозь пелену видела укоризненный взгляд экономки, насмешливый взгляд Макса, и Богдана с плеткой в руках. А может мне все это только казалось.

Так продолжалось два дня, а на третий я уже сама смогла дойти до туалета.

Тогда же ко мне в комнату постучался Макс, как никогда серьезный, и сказал, что Богдан ранен.

Честно говоря, на тот момент меня мало волновало, что там с мужем, я сама еще не до конца оклемалась. До сих пор ощутимо подташнивало и кружилась от слабости и обезвоживания голова.

Макс, хвала богам, трезво оценил мое положение и отстал.

Пришел снова на следующий день, когда я уже практически полностью пришла в себя.

— Вы как? — спросил так участливо и отстраненно, будто это не он чуть не трахнул меня в том домике в лесу.

— Нормально.

Я не стала с ним миндальничать, сделала вид, что мне плевать. Плевать на то, что он чуть не трахнул меня тогда в том домике в лесу.

Лицо его оставалось серьёзным, но в глазах, как всегда, была усмешка. Он видел меня насквозь и прекрасно знал, что ни черта мне не плевать. Знал, что я не сплю по ночам, потому что каждую секунду думаю о его губах и руках на моей груди. Знал, что властен надо мной и стоит ему только как следует поманить...