Мир вокруг рушится.

Нет, он дробится на куски к чертовой матери, и каждый момент ощущается с такой ясностью, что меня охватывает дрожь.

– С какой вероятностью Юна могла бы быть моей?

Он спрашивает это так резко, словно думал об этом всю долбаную вечность.

Мое сердце летит вниз.

Затем – разбивается вдребезги, ведь вероятность этого составляет все сто процентов, но Эльман сейчас настолько взбудоражен и уязвим, что любая ложь покажется ему горькой правдой.

– Давно ты об этом думаешь?

– Когда прикинул сроки. Они рядом. Ты делала тест ДНК?

Я касаюсь его волос и зарываюсь в них пальчиками. Мы оба тяжело дышим. Не знаю, что происходит в его голове, но в моей – настоящая буря.

– Ноль. Ноль процентов вероятности, Эльман. Как ты мог такое подумать? Она не твоя дочь, дурачок…

– Ты делала тест? – настойчиво давит взглядом.

– Да…

На самом деле нет.

– Ладно… Похуй. Тогда заберу обеих.

Не похуй.

И я это вижу, но молчу.

Рваное дыхание Эльмана срывается и оседает на моей коже, а мои усилия сопротивляться ему кажутся смехотворными перед его непреклонной силой. Его пальцы сжимаются на моих бедрах, а боль, смешанная с тоской, пронзает остро и до безумия.

– Что, если бы она оказалась твоей? Только гипотетически… – завожу глупую игру со зверем.

– Убил бы тебя.

Я тихонько смеюсь, запрокидывая голову, но смех застывает на моих губах. И ведь правду говорит – он убьет. Он может.

Распахнув глаза, я шокированно замираю, когда Эльман задирает свитер и собственнически накрывает мою грудь, сжимая пальцами розовые соски.

– Боже…

Увидев решительный блеск в его глазах, я перестаю смеяться. Совсем перестаю.

Низ живота простреливает горячим импульсом, а его член упирается в мой живот с явным намерением оказаться этой ночью во мне.

От улыбки и смеха не остается ни следа, а мои руки, под которыми прямо сейчас перекатываются тугие мышцы Эльмана, резко ослабевают. Восприняв мое смятение как вседозволенность, Эльман проникает ладонью под свитер, ломая и круша все нейтралитеты, что я выстраивала между нами годами.

Он без колебаний стягивает с меня свитер, задирая моя запястья вверх. Какие могут быть колебания, когда он так сильно хочет меня себе? Бюстгальстер я не носила, поэтому почти сразу ловлю расплывчатый взгляд Эльмана на затвердевших сосках.

– Моя Ясмин, – склонившись, он прикусывает кожу на шее и спускается ниже, к груди. От прикосновений его языка мне кажется, что воздух вокруг сгущается, обволакивает нас тяжестью.

– О, глупости…

Зажмурившись от разливающегося по телу наслаждения, я вспоминаю, как хорошо нам было вместе. Воспоминания, как сладкий яд, проникают глубоко, заставляя на миг забыть реальность. Если бы можно было представить, что этих лет разлуки не было, может, тогда я бы позволила себе расслабиться. На несколько минут. Или чуть дольше.

Кожа уже изрядно ныла от его небрежной щетины и жестких губ, но до чего было хорошо и как же не хотелось останавливаться.

Вот только кольцо припекает палец, вытаскивая образ Камаля наружу и делая его более явным и четким. Он много сделал для меня и всегда поддерживал. Он давал то, чего я не искала.

Вот только я не просила…

И обещаний между нами не было – я ведь сразу сказала, что не люблю.

В уголках скапливается немного слез, и я перестаю шевелиться от осознания собственной никчемности и от ощущения предательства. Последнее мне очень знакомо, ведь когда-то я поступила с Эльманом точно так же, как сейчас поступаю с Камалем.

– Не целуй, не целуй… – упираюсь пальцами в губы Эльмана, хотя его поцелуи опьяняют как терпкое вино, а вино я любила всей душой.