- Будто тебе нужен – прошипел в ответ.

- Стас – устало простонала мама. – Я беременна. Мне без тебя там не продержаться.

Пнул стул и швырнул все со стола. Посуда вдребезги, еда по стенкам, и мама начала причитать в голос. А я свалил в друзьям до утра. Напился, как черт, а на следующий день мы забрали документы из моей старой школы.

Дом у Никольских теперь другой, гораздо больше и пафоснее прежнего. Еще до переезда Павел приезжал к нам знакомиться. Я хотел исколошматить его морду в мясо, вкатать в асфальт, но сдержался. Вспомнил про ребенка. Не плодить же еще одну безотцовщину.

Он уговорил меня пойти в ту же школу, что и Ева, потому как удобнее будет добираться, ведь живут они в Подмосковье. Да, в принципе, мне было уже пофиг куда. Главное побыстрее отучиться, поступить в универ и свалить ко всем чертям. Пусть живут, как хотят.

Еву я не видел давно. И когда встретил ее в коридоре, плачущую на плече у пожилой домработницы, то не сразу признал в этой расстроенной девчонке в растянутом спортивном костюме и с небрежным пучком на голове высокомерную выскочку Никольскую. Но все же это оказалась она. Заявилась ко мне чуть позже.

С порога стала фоткать без остановки со всех ракурсов. Богатенькая сучка нашла развлечение – потыкать бедного мальчика, показать, где его место.

Только не на того напала. Ткнул ей сам. Про секретик. Девчонка, как оказалось, конченая психопатка, сидит на транквилизаторах и даже периодически проходит курс лечения в клинике.

Помню, как шпарила из моей комнаты, вытаращив свои огромные ледяные глаза. А я потом пол ночи ворочался, вспоминая, как Ева смотрела, и как меня прошибло, скручивая внутренности, стоило ее красивому маленькому пальчику коснуться моей ноги. Невинное касание, но меня нехило пробрало.

- Стас - в комнате появляется мама, бегло оглядываясь по сторонам. - Ты уже встал? А я вот иду тебя будить.

Я в одних темных брюках брезгливо осматриваю белую рубашку и темно-синий пиджак - форму частной школы для богатеньких детишек, которую теперь придется посещать до самого выпуска.

- В какое же дерьмо ты меня втянула - надеваю рубашку и небрежно закатываю рукава.

- Милый мой - подходит сзади и гладит по лопатке. - Я уже все тебе объясняла, не заставляй меня опрадываться еще раз. К тому же ты помнишь, что мне лучше лишний раз не волноваться, как сказали врачи.

- Да понятно все - бурчу в ответ и обхожу по дуге, прихватив с собой пиджак и рюкзак с учебниками.

- Стас, лучше разверни обратно, там это не привествуется - догоняет и кивает на татуху, торчащую из-под рукава.

- Пофиг - рявкаю и спускаюсь на первый этаж.

Пожилая женщина, на плече которой вчера Ева распустила слюни, стоит у плиты и перекладывает на тарелку панкейки.

- Доброе утро - здороваюсь и прохожу за стол.

Тамара Ивановна, как зовут домработницу, оборачивается, придирчиво оглядывает меня с ног до головы и растягивает тонкие губы в улыбке.

- И тебе доброе утро - тащит панкейки. - Угощайся, сынок. Свежие, горячие.

- Спасибо - принимаюсь за еду.

Жрачки хоть отбавляй. Чего тут только нет. И это только завтрак.

- Поедешь сегодня с Григорием один - говорит мама.

- А эта? - спрашиваю с набитым ртом.

- Ева с мальчиком своим доберется.

С мальчиком, твою мать! Сто процентов, такой же хренов мажор, как и она.

- Она всегда такая психованная? - спрашиваю больше домработницу, чем мать.

Женщина вытирает руки о бумажное полотенце и подходит к столу.

- Сынок, ты не обращай внимания. Еве нужно время, чтобы привыкнуть к новым обстоятельствам. На самом деле это очень хорошая, добрая девочка.