«Семейное положение. Зарегистрирован брак 7 августа 2010 года. Грецких Катерина Алексеевна. 30.09.1990».

— И? — тихо спросила, а правда уже начала оседать в мыслях маслянистыми разводами.

— Это его паспорт, не сомневайся. Твой командировочный женат, если ты не знала. Отметки о разводе нет. Ирка там на рецепшене работает, она тебя увидела позавчера, сказала, передай, мол, чтобы ты не больно там обнадеживалась и дуростей не наделала.

— Да каких дуростей, Лиз…

— А таких! — Лиза вдруг сорвалась на крик. — Таких дуростей. Позвони ему, позвони. Разберись.

Чтобы не чувствовать себя так глупо и плохо, нажала на звонок. Он сбросил. Набрала еще раз, уже чувствуя, что земля уходит из-под ног. Понимание подступало волнами на море: нахлынет – отступит, нахлынет – отступит.

Я выронила телефон из рук. Он упал с глухим стуком прямо к моим ногам. Вот и все.

Лизка поохала какое-то время, но тут же собралась и убежала – ей нужно было на работу. А я смотрела невидящими глазами в окно.

Вдруг в дверь раздался звонок. Я решила, что это Лиза вернулась, вышла в коридор и  застыла удивленно.

В квартиру входил Жук.

— Игорь? — его я точно не ожидала увидеть в своей квартире, тем более, когда была в ней совершенно одна.

— Ну, привет, Таська, — выдохнул он так, будто бы ему тяжело было говорить. Я бессознательно отступила назад, в комнату, оглянулась зачем—то, будто бы в поисках подмоги. Но какая помощь, если в квартире я находилась одна?

15. Глава 15

Жук повернулся, медленно закрыл замок на двери, задернул хлипкую щеколду.

А потом Игорь грузно шагнул за мной. Он был в свежей бледно—зеленой футболке и штанах цвета хаки. Берцы в цвет брюк зашнурованы туго, и видимо поэтому он не стал разуваться, а прямо прошел вперед. По его насупленному виду, сжатым кулакам, опущенным плечам, темноте в и без того черных, глубоких глазах, я поняла, что дело плохо.

Он весь был словно кусок монолита, носорог с непробиваемой шкурой, спрессованное железо. Черт знает, как с таким можно разговаривать, как такого можно убеждать, как от такого можно убежать.

Страх липкой, черной гусеницей пробежал по спине, скрутился кольцами ядовитой змеи.

— Игорь, не надо, — пискнула я.

Он же только повел плечом, будто отмахиваясь от комарья, надоедливого, жужжащего. Хотя я сейчас и была такой – мелкой букашкой, которую не сложно сдавить, сжать, раздавить сильными, тренированными руками, которые бугрятся от мышц.

Я всхлипнула.

Игорь наступал медленно, глядя мне прямо в глаза, но в его черноте я не могла ничего прочесть, понять, одно только непреходящее, испепеляющее безумие, какую—то тугую, тупую уверенность в том, что должно все идти по его личному желанию, и никак иначе.

Мои же глаза метались вслед за мыслями, которые порхали, как испуганные бабочки, но не могли зацепиться за что—то. В комнате не было ничего, мало—мальски похожего на оружие.

Из мебели – матрас да стул, на котором свалены вещи. В углу – несколько коробок, которые выполняли функцию шкафа.

На кухне были две вилки и две ложки, но до нее нужно было как—то добраться, да и не факт, что гнущийся даже в руках алюминий сможет защитить, спасти от обезумевшего парня.

Я прижалась спиной к стене, и Жук встал рядом. Ему даже не нужно было ничего говорить, чтобы от страха мои колени подкосились – чернота, похожая на страшный беззвездный космос, затягивала. Порабощала и внушала такой ужас, что впору было только скулить.

— Игорь, пожалуйста, пожалуйста, — тихо, чтобы не провоцировать зверя, который бесился на дне его внешне спокойных глаз, провыла я. — Не надо. Прошу тебя.