- Ваш конь, Ваше Высочество! – прервал размышления Тиля конюх.

Принц кивнул, вышел из конюшни и увидел оседланного жеребца. Своего любимца, которого приобрел три года назад у одного восточного купца, торговавшего именно такими, быстроногими красавцами.

- Нужен ли вам сопровождающий? – уточнил конюх, предлагая Тилю взять с собой в поездку грума. Но принц отрицательно покачал головой, подошел к жеребцу и взлетел в седло, после чего наклонился к мощной шее скакуна и потрепал его по загривку. Не сказав ни единого слова слугам, лишь коротко поблагодарив их кивком, ударил пятками в бока жеребца и направил его в сторону ворот, так и оставшихся открытыми после отъезда экипажа, увезшего юную иссу Лею Мильберг.

В том, что он найдет ее и догонит карету, Тиль не ошибался. Потому что догадывался, что девушка намерена покинуть город. А ночью открытыми оставались только одни городские ворота. И именно туда направил своего жеребца наследный принц.

«Если ошибусь, и не перехвачу ее у ворот, придется искать в городе!» - подумал он, но был уверен, что не ошибся.

Ночь поглотила всадника. Слуги, смотревшие вослед Его Величеству, зевали и лениво переглядывались, недоумевая, чего это им всем не спится. Сперва королева велела отправить куда-то карету со своей провинившейся горничной, а теперь вот и принц.

- Пойдем спать, Михель, - почесав затылок, сказал главный кучер своему помощнику. И оба, словно сговорившись, одновременно зевнули и направились к конюшне.

Город спал. Окутанный в таинственную дымку света приглушенных фонарей, дома подступали к дороге, глядя на опустевшие улицы темными провалами глаз-окон, за которыми мирно спали люди. А я, сидя в салоне королевского экипажа, боролась с дремой, которая грозилась затянуть меня в сети сна. И этот свет, мелькавший в окно кареты, лишь усиливал желание закрыть глаза, откинуться на спинку сидения и расслабиться, позабыв обо всем. В конце концов, когда мы прибудем на место, кучер меня разбудит. Только все равно, даже понимая это, я продолжала усиленно бороться со сном, а потому дотерпела до городских ворот, у которых нас проверила стража, после чего, переехав мост, мы оказались за пределами столицы. Дальше, насколько хватало глаз, начинались поля и редкие домики с огородами.

Но вскоре закончились и поля. Мы выехали на открытые луга, не знавшие плуга землепашца. Где-то вдали, там, где светила луна, темнела полоса леса. А еще дальше, едва различимые, угадывались горы. Я поежилась, обхватив себя руками и отвернулась, перестав любоваться ночным видом. Город остался за спиной, и я надеялась, что в прошлом останется все то, что произошло со мной во дворце. Пусть Клаудиа живет себе спокойно. Родит своему супругу наследника, а то и несколько. Возможно, она даже станет счастливой с королем Грегором. Ведь я не была глупой и прекрасно понимала причину, по которой она отправила меня прочь. Опасалась, что я буду ее шантажировать, а то и вовсе расскажу обо всем Его Величеству после той незаслуженной пощечины.

Она не знала меня, иначе поняла бы, что я не из такого теста. Не из тех, кто жалуется на других. Я привыкла сама решать свои проблемы. И все же, я была рада, что покинула свою госпожу. Свобода струилась по венам, наполняя их каким-то радостным предчувствием. Я представляла себе, как приеду домой, в наш полуразвалившийся замок, как обниму отца и брата (к моменту моего возвращения, он непременно будет дома, невредимый и такой же свободный) и вернусь в свою старую спальню с видом на темную южную башню. Представила, как буду засыпать под рокот прибоя и как стану встречать рассветы с криками чаек, что вьют гнезда в трещинах скалы, на которой стоит мой дом.